"Екатерина Садур. Из тени в свет перелетая" - читать интересную книгу автора

- И ты смеешь упрекать меня в том, что я пью? Ты же сама валяешься во
всех лужах и пропиваешь последние деньги!
- У меня другие лужи, и последние деньги другие! Я при этом еще
работаю, и работаю много, а ты - только шляешься с Лизой. Но мы с Лизой уже
сформировались как личности, а ты - до сих пор никто! Я боюсь, что ты просто
сопьешься, и еще я боюсь, что ты - посредственность! Ты на всю жизнь
останешься автором одного-единственного рассказа...

Всю ночь читала Газданова "Ночные дороги". Тоска падения, написанная с
угрюмой точностью физиологического очерка блестящими русскими словами. Нас
интересует падение до тех пор, пока мы сами не пали. Нас тянет к пороку, нам
кажется, что порок красив, он проникает в наши самые сокровенные мысли, а
это не красота, это соблазн. И когда мы уто-ляем свои мутные страсти, когда
мы уже пали до конца, то наше падение становится нам скучным. Так и я читала
Газданова.

Четвертый сон.
Ночь, ночь была в моей комнате. Мутным было окно от нагретого воздуха,
и жарко, как бывает только тогда, когда ночь уже перевалила за середину. И
вот я вижу боковым зрением, что у моей кровати кто-то сто-ит, бледный до
прозрачности, кривящийся от улыбки. Я боюсь на него оглянуться. И как раз в
тот момент, когда я почувствовала страх, он сел на край моей кровати. И я
вижу - Слава, но только не Слава на самом деле, а некто, взявший его лицо, и
поэтому оно слегка вкривь, как косая улыбочка. И он говорит, говорит мне
что-то и ласково изнуряет меня своими рассказами, а под конец спраши-вает
шепотом:
- Ты боишься?
И я шепотом отвечаю:
- Да!
Хотя знаю, что нужно молчать. Вдруг этот призрак бестелесный, сгущенный
воздух бросился меня душить. Тогда я громко сказала, меня бабка Марина в
детстве научила:
- Да воскреснет Бог, да расточатся врази Его...
А он мне (в точности повторяя модуляции голоса Славы, но как бы слегка
высмеивая): Да не воскреснет Он, не воскреснет... Усни и не просыпайся
никогда...
И тут я понимаю, что молитву-то я и позабыла, и я хочу перекре-ститься,
а рука не поднимается, и призрак душит меня, и я задыхаюсь по-настоящему. Он
говорит мне: "Засни навсегда... Это не больно...", и я не знаю, каким
усилием воли я заставила его исчезнуть.
Тут же звоню Славе:
- Что тебе снится?
- Три часа ночи!
- Мне страшно!
- Мне завтра на работу!
- Не бросай меня, ведь ты же так нас всех любишь!
И тут он проснулся, как если бы его облили холодной водой, так он
вскрикнул:
- Я не люблю вас, никого, уже давно! Я вами болею...