"Екатерина Садур. Из тени в свет перелетая" - читать интересную книгу автора

В переходах между станциями даже я своим слабым зрением разли-чаю трех
бабочек, из лета слетевших под землю на стену метро. Это похоже на тех
бабочек на шелку┤ из "Академкниги", где тонкой кисточкой по ше┤лку выведены
латинские названия, и там же орхидеи в колбах с живи-тельным раствором. И
так, поднимаясь по ступеням перехода на свет, все твержу в такт шагам: "Из
тени в свет перелетая..." - много раз подряд и все думаю о бабочках. Почему
я не вижу их наверху, на свету, а только здесь, под землей, в тени?
Алеша - Сапожок купил в "трубе" пива и подснежников, и они увяли в его
черных руках.
Лиза мне: Мы прямо тут же, в "трубе" пиво выпили, а Алеша мой случайно
бутылку разбил, так стояли мы в пивной луже с подснежниками. А напротив нас
- нищенка. А у нас с Алешкой денег уже нет, ну я ей подснежники и протянула.
Звоню Лизе: "Встречаемся на Пушке под бабочками!"
Не записать ли по весне?

Любящий подобен стоящему в пламени
с открытыми глазами...
Р. О.

...Воздух был кислым, как выдох больного, и даже припекало слегка.
Корнелий оставил на подоконнике корвалол и стакан с водой и порош-ки от
кашля в бумажных пакетах. Кухня насквозь пропиталась запахом аптеки, но
этого было мало, чтобы накричать на Корнелия, и поэтому я только сказала:
- Невозможно! Открой форточку!
- Открой форточку! - крикнула следом бабка Марина, чтобы я хоть
чуть-чуть с ней поговорила.
Зимой Корнелий включал газ для тепла, огонь всю зиму плясал над всеми
четырьмя конфорками, а Корнелий сидел спиной к двери, чтобы не видеть ни
меня, ни бабки Марины, и держал руки над газом. Он стал сов-сем худой, до
какой-то прозрачности, и если в ранней юности сквозь эту прозрачность
видится совсем недавнее детство, то в старости выс-вечивается смерть. Только
по выправке, по старой его привычке держать спину можно было догадаться, что
человек этот когда-то был полковни-ком. В шкафу висел военный мундир
Корнелия с орденами за взятие Берлина. От старости он давно не чувствовал ни
холода, ни тепла, и сейчас, в самом начале весны, когда даже на улице от
слякоти, еще недавнего снега парило, он по зимней привычке включил газ и
держал руки над огнем. Корнелий боялся, когда я кричала, он знал, что он
меня раздражает, и пытался не попадаться мне на глаза. Небо за окном было
совсем чистым. Корнелий отпивал из стакана и щурился на свет. Он смотрел
так, как если бы больной ребенок выздоровел весной и увидел небо в бледном
свечении.
- Пива выпьем? - позвонил мне Должанский.
- Денег нет, - ответила я. Бабка Марина каждый день выдавала мне рубль
на школьные завтраки. Завтраки в школе были бесплатные, поэтому я каж-дый
день поила Должанского пивом. А сейчас были каникулы, и денег мне не давали.
- Соловей на Арбате ордена продает, - торопливо рассказывал мне
Должанский. - Американцы покупают... Весело...
- Подожди, - попросила я. - Сейчас пойдем к Соловью!
Я вбежала в комнату Корнелия, открыла шкаф с шубами, со старыми
пид-жаками и стала снимать ордена с его парадного мундира. Я знала: когда