"Франсуаза Саган. Потерянный профиль" - читать интересную книгу автора

- Не хочется вас обижать, но оба вы выглядели какими-то неуклюжими, -
сказал он, - и невеселыми. Выпить бы чего-нибудь. А то я как дуэнья
испанских жениха с невестой.
А я, знавшая, что дневная неловкость - отражение ночной гармонии, что
нарочито соблюдаемая дистанция обличает тайное бесстыдство, почувствовала
гордость я благодарность к этим сильным телам, принадлежащим Луи и мне, с
такой легкостью смиряющимся под взглядом третьего. Да, нашу любовь повезут
по предначертанному пути две хорошие лошадки, два чистокровных скакуна,
пугливых, верных, любящих ветер и тьму. Я прилегла на диван. Луи достал
бутылку виски. Дидье поставил на проигрыватель пластинку с квинтетом
Шуберта, и мы быстро выпили первую рюмку. Оказалось, я умираю от жажды и
усталости. Наступил вечер. Я уже десять лет сидела перед этим камином и
могла наизусть пропеть этот незнакомый квинтет. Пусть я сто раз умру, я
согласна быть сто раз осужденной на вечные муки за эти мгновения жизни.
Деревенский ресторанчик находился в трехстах метрах от дома, и мы пошли
пешком. Когда мы возвращались, было совсем темно, но белая дорога бледно
вырисовывалась перед нами. Комната Луи была просторна и пустынна. Оба окна
были открыты, и ночной ветер, пролетая из одного в другое, изредка
задерживался на нас, освежая и осушая наши тела - внимательный, легкий, как
раб, сторожащий двух своих собратьев, тоже рабов, но другого, более
безжалостного хозяина.
Через два дня, то есть в воскресенье, окрестная корова решила
отелиться. Луи предложил нам сопровождать его, но мы с Дидье заколебались.
- Пошли, - сказал Луи, - вот уже два дня вы оба, не переставая,
расхваливаете сельские красоты. После флоры - фауна. В путь!
Мы проехали пятнадцать километров на предельной скорости. Я пыталась
припомнить эпизод из одного очень хорошего романа Вайяна, где героиня,
женщина хрупкая, но в то же время сильная, помогает теленку появиться на
свет. В конце концов, если моя жизнь должна протекать между утонченными
дискуссиями об импрессионизме и барокко и более жестокими капризами природы,
мне следует хорошенько изучить материал.
В стойле было темно, женщина, двое мужчин и ребенок толпились перед
загородкой, из-за которой слышалось душераздирающее мычанье. Странный запах,
пресный и сильный, мешался с запахом навоза. Вдруг я поняла, что это запах
крови. Луи снял куртку, закатал рукава и пошел вперед. Оба, мужчины
расступились, и я увидела что-то серое, розовое и липкое, качавшееся
продолжением коровы. Она замычала громче, в это что-то как будто
увеличилось. Я поняла, что это теленок, и бросилась вон, охваченная
приступом тошноты. Дидье, под предлогом, что я нуждаюсь в помощи, последовал
за мной, но сам весь дрожал. Мы жалобно взглянули друг на друга, потом стали
смеяться. Решительно, переходу от гостиной г-жи Дебу к атому стойлу
недоставало постепенности.
Корова издала новый крик, от которого разрывалось сердце. Дидье
протянул мне сигарету.
- Какой ужас, - произнес он, - Не хочет ли мой бедный брат таким
способом примирить меня с мыслью об отцовстве? Лично я подожду здесь.
Чуть позже мы пошли полюбоваться на теленка. Потом Луи вымыл руки,
залитые кровью. Фермер предложил нам рюмку спиртного, и мы вернулись в
машину. Луи смеялся. - Опыт был не слишком убедителен, - сказал он.
- Для меня так очень, - заявил Дидье. - Я никогда не имел удовольствия