"Франсуаза Саган. Потерянный профиль" - читать интересную книгу автора

выпить?
Он улыбнулся.
- Да. И на сей раз чего-нибудь покрепче.
Он достал из кармана коробочку и вынул из нее две таблетки.
- Вы продолжаете принимать все эти лекарства? - спросила я.
- Большинство городских жителей делает то же самое, - ответил он.
- Это транквилизатор? Не могу объяснить, до какой степени эта привычка
внушает мне страх.
Это была правда. Я не понимала, как можно так упорствовать в стремлении
сгладить любые удары жизни. Я видела в этом что-то похожее на непрерывное
поражение - как будто отгораживаешь самого себя от несчастий, скуки
занавесью, и эта занавесь - как белый флаг, как символ капитуляции без боя.
- Когда вы будете в моем возрасте, - произнес с улыбкой Юлиус, - вам
тоже покажется несносным сдаваться на милость...
Он искал слова.
- На милость самого себя, - сказала я с некоторой иронией.
Он закрыл глаза и согласно кивнул, а мне больше не хотелось улыбаться.
Быть может, настанет день, когда и мне придется со всей решительностью
затыкать глотку голодной стае моих желаний, крикливым птицам моих страхов и
сожалений. Быть может, в один прекрасный день и я смогу выносить свое
существование лишь в виде черно-белой копии, без цвета, без острых граней.
Да-да, я буду кататься на велосипеде, не выходя из ванной, и грызть
таблетки, чтобы усыпить свои чувства. Мускулистые ноги и бессильное сердце,
безмятежное лицо и мертвая душа. Мысленно я видела все эго и не верила себе,
ибо между мной и этим кошмаром был еще Юлиус. Все же я выпила с ним виски, и
мы со смехом вспомнили бегство оскорбленной г-жи Дебу.
- Кончится тем, что она вцепится мне в горло, - весело сказала я. - Она
не любит, когда с нее сбивают спесь...
Я не представляла, как недалека я от истины.
Приближалось лето. Еще несколько дней - и наступит июнь. Люксембургский
сад был приветлив и полон орущей детворы, хвастливых игроков в шары и
старушек, оживших с наступлением теплых дней. Мы с Луи сидели на скамейке.
Нам надо было серьезно поговорить. Дело в том, что стоило нам остаться
наедине, как его или моя рука инстинктивно тянулась к волосам или лицу
другого, и неизъяснимое блаженство охватывало нас, заставляя чуть ли не
мурлыкать, а все, не относящееся к проявлениям нежности, откладывалось на
после. Мы переживали часы наполненного счастьем молчания; фразы оставались
незаконченными; подлинный диалог мы препоручали нашим телам. Но в тот день
Луи все же решился все расставить по местам.
- Я подумал, - сказал он, - прежде всего, я должен тебе кое в чем
признаться. Помимо благородного презрения, питаемого мной к обществу, я
оставил Париж из-за того, что играл. Я страстный картежник.
- Прекрасно, - сказала я, - я тоже.
- Это мало утешает. Прежде чем окончательно промотать свою долю
наследства и долю Дидье, я сбежал. Ветеринаром я стал потому, что люблю
животных, и потом всегда занятно оказывать помощь тем, кто не может
пожаловаться. Но заставлять тебя переезжать в деревню я не хочу, а жить без
тебя не хочу тоже.
- Если ты настаиваешь, я поеду в деревню, - ответила я.
- Я знаю это. Но я знаю и то, что ты любишь свой журнал. А я вполне мог