"Андрей Сахаров. Степан Разин ("Жизнь замечательных людей" #515) " - читать интересную книгу автора

татаро-монгольского нашествия и ига). При дворе Екатерины II ожесточенную
борьбу вели между собой две "партии" - одна, во главе с Н.И. Паниным,
держала сторону подраставшего цесаревича Павла Петровича, которому и прочила
вручение власти над Российской империей; другая, возглавлявшаяся братьями
Орловыми, сыгравшими немалую роль в возведении на трон Екатерины Алексеевны,
хотела бы сохранить реальную власть именно в ее руках, поскольку из
"матушкиных ручек" на них, как из рога изобилия, сыпались блага - награды и
чины, земли и крепостные крестьяне.
Но Екатерина сумела устроить свои дела - сына женила (16 августа 1773
года - обручение с принцессой гессен-дармштадтской Вильгельминой, получившей
в России имя Натальи Алексеевны, 29 сентября - бракосочетание),
руководителей "партий" осыпала милостями. Власть, причем на долгие годы, до
кончины, осталась у нее. Другие дела тоже постепенно улаживались неплохо. Но
впечатление портили не совсем удачный поход фельдмаршала графа П.А.
Румянцева за Дунай против турок и особенно внутренние неурядицы. "Маркиз
Пугачев", как насмешливо изволила Екатерина именовать самозванца, сильно
мешал ей в общественном мнении страны, которую судьба вручила ей во владение
и управление, и за ее рубежами. Слухи о действиях и успехах "злодея"
распространялись повсюду и очень быстро, иностранные дипломаты при
петербургском дворе отправляют домой донесения с вестями о Пугачеве.
Сведения о нем, о выступлении в далеком Оренбургском крае власти вынуждены
были обнародовать в печати. Естественно, в их глазах, как и в интерпретации
местных губернаторов, Пугачев и его дело изображались самыми черными
красками. "Глупый фарс", "глупая казацкая история", "злодейская толпа",
"изверги" - таковы были оценки правительственного, дворянского лагеря.
Все же Екатерина II сильно обеспокоилась "замешательствами", которые
начались под прикрытием имени ее мужа, задушенного гвардейцами. Она даже
засомневалась - хватит ли для их подавления тех войск, которые высланы
против Пугачева. Но ее успокоили: на Государственном совете 15 октября
"матушка" получила заверения, что "бунт" донского беглеца "не может иметь
следствий, кроме что расстроить рекрутский набор и умножить ослушников и
разбойников". Днем раньше, то есть сразу же по получении вестей о Пугачеве,
официальный Петербург зашевелился. Посыпались распоряжения - в Казань
направляли гренадерскую роту Вятского пехотного полка, стоявшего в
Новгороде, генерал-майора Фреймана, душителя Яицкого восстания 1772 года, и
три пушки из Калуги; царицынского и Дмитриевского комендантов обязали не
пропускать Пугачева через Волгу на Дон. Наконец, "ныне же наскоро" (по
выражению Чернышева, вице-президента Военной коллегии) послали в качестве
главнокомандующего войск против Пугачева генерал-майора Кара.
Генерал был военным опытным - участвовал в ряде сражений времен
Семилетней войны, выполнял сложные дипломатические поручения в Польше; в
1769 году его назначили командиром Иностранного легиона, переименованного
потом в Санкт-Петербургский легион. По случаю нового назначения, очень
важного в глазах властей, императрица дала 14 октября собственноручный указ:
"...Повелеваем вам, как наискорее, туда отправиться и, приняв в свою команду
как там находящиеся войска, так и отправленных с Москвы 300 человек рядовых
при генерал-майора Фреймане да из Новгорода гренадерскую роту, равномерно и,
если в том нужду усмотрите, башкирцев и поселенных в Казанской губернии
отставных столько, сколько надобность потребует, учинить над оным злодеем
поиск и стараться как самого его, так и злодейскую его шайку переловить и