"Ихара Сайкаку. Пять женщин, предавшихся любви " - читать интересную книгу автора

другу руки и забыли обо всем на свете. Лишь сердца у обоих трепетали от
радости.
Одного они боялись: не застала бы их невестка. Поэтому они не отрывали
глаз от щели в занавеске, а о том, что позади, ничуть не беспокоились. Когда
же, поднявшись, оглянулись - там стоит дровосек и с наслаждением смотрит,
сбросив на землю вязанку и сжимая в руках свой нож, и на лице у него словно
написано: "Ай-яй-яй, вот так штука!"
Всегда так бывает в подобных делах: голову спрячешь, а хвост вылезет.
Скоморохи, увидев, что Сэйдзюро вышел из-за занавески, прервали
представление на самом интересном месте, и зрители были весьма разочарованы:
ведь оставалось еще многое. Но горы уже покрылись густым туманом, и солнце
склонилось к западу, поэтому все возвратились в Химэдзи.
И казалось ли это только, что походка О-Нацу стала какой-то плавной?
Сэйдзюро, следуя позади всех, сказал скоморохам: "Благодарю, благодарю
за сегодняшнее!" Право, услышав его, даже самый мудрый из богов не догадался
бы, что празднество было ненастоящее, что все это - одна лишь уловка для
отвода глаз. Где же тут проведать об истине невестке, которая дальше своего
носа ничего не видела!

Скороход, оставивший в гостинице свой ящик с письмами

Поскольку корабль их, если так можно выразиться, уже отплыл от берега,
Сэйдзюро решил выкрасть О-Нацу и бежать с нею в Камигату*; поэтому он
торопился, чтобы до захода солнца захватить лодку, уходящую из Сикамацу.
Пусть даже суждено им долгие дни терпеть нужду, вдвоем как-нибудь
проживут, - так они решили. Не теряя времени переоделись и в пустой хибарке
на побережье стали ждать лодку.
В путешествие каждый отправляется по-своему. Здесь и паломник,
направляющийся в Исэ [16], и продавец бутафории из Осаки; оружейник из Нары
и заклинатель из Дайго; простолюдин из Такаямы и уличный продавец москитных
сеток; галантерейщик из Киото и прорицатель из храма Касимы. Словом, "десять
человек - десять разных провинций". Поистине, лодка с такими людьми -
интересное зрелище.
Вот кормщик громким голосом возвестил:
- Внимание! Внимание! Отправляемся! Каждый пусть вознесет про себя
молитву, а сюда пожалуйте приношение для Сумиёси-сама [17]. - Потряхивая
ковшом, он пересчитал всех, кто был в лодке, и каждый - и пьющий, и
непьющий - выложил по семь мон [18].
Котелка, чтобы подогреть сакв, не было, в бочонок погружали суповые
чашки, а закусывали сушеной летучей рыбой. От двух-трех чашек, выпитых
наспех, все захмелели.
- Почтенным пассажирам удача: ветер дует нам в корму, - сказал кормщик
и поднял парус.
И вот, когда отошли от берега уже более чем на ри [19], один пассажир,
скороход из Бидзэн, неожиданно всплеснул руками: "Ох, забыл!"
Оказалось, что этот человек оставил свой ящик с письмами в гостинице,
хотя и привязал его к мечу. И вот, обернувшись к берегу, он завопил:
- Эй! Я его там прислонил к алтарю и так оставил!
В лодке заговорили наперебой:
- Что же, тебя отсюда услышат, что ли? А твои... оба ли при тебе?