"Евгений Андреевич Салиас. Фрейлина императрицы " - читать интересную книгу автора

Христина долго смотрела на вострушку Софью, дивилась ее красоте и наконец
заметила:
- А что я тебе скажу, Карлус. Ведь Софья твоя обещает походить на
Марту. Если она будет хоть немножко похожа на свою тетку, то будет писаная
красавица. Ведь Марта совсем не такая, как я. Все мы пятеро уродились на два
лица: трое совсем черные и двое совсем беловолосые. Ты, Марта и Анна
уродились в отца - чернобровые, а я и Дирих в мать - совсем беловолосые.
Софья твоя похожа на тебя, а еще больше похожа на царицу. Да ведь как
похожа-то! Диковинно? Вылитая уже и теперь маленькая Марта.
- Это дохабенская любимица, - отозвался Карлус. - Да и зовут ее все
здесь не иначе как Яункундзе - барышней.
- Что ж. И я скажу. Правда это. Она совсем на крестьянку не похожа.
Совсем барышня из шляхты. Может, твою Софью из-за этого сходства царица
больше полюбила бы, если б увидала. И стала бы она воистину Яункундзе.
- Что ж, давай Бог! - отозвалась Марья. - Ее сходство с Мартой, может,
когда-нибудь ей счастье принесет.

VII

Из всех детей Самуила Сковронека Карлус еще ребенком казался всех
умнее. В действительности же он был только прилежнее во всем, находчивее и
деятельнее. Христина была неглупа, но слишком спокойна нравом и как бы
равнодушна ко всему. Анна была гораздо живее и деятельнее сестры, но зато
жестка сердцем и почти злонравна. Ее никто не любил ни в семье, ни в
соседстве.
Брат их, Дирих, был добрый и тихий мальчик, но совсем простоват. Какими
были все четверо в детстве, таковыми остались и на всю жизнь.
Карлус, как в детстве, так и теперь, был всеми любим за веселый,
добродушный нрав и готовность всякому услужить по мере сил. Прилежание и
усердие в том деле, которое он брал на себя, делало его дорогим работником
для всякого хозяина.
Будучи крестьянином, он, благодаря большому кругу знакомых по соседству
и множеству приятелей, попал в Вишки, в маленький постоялый двор, в
должность конюха. Вскоре, однако, из конюшни он перешел в горницы
прислуживать семье хозяина. А затем, чрез год, перешел уже в большую
гостиницу в качестве лакея, и хозяин "виасибас намс" сделал его буфетчиком и
своим доверенным лицом.
Пока брат и две сестры добывали себе средства к жизни тяжелой
крестьянской работой и жили холопами у разных помещиков, Карлус зарабатывал
больше денег более легким трудом. Конечно, жена его, старший сын Антон и
даже мальчуган Мартын уже прилежно работали на пахотах и сенокосах пана
Лауренцкого, но, имея в Карлусе Сковоротском исправного плательщика большого
оброка, шляхтич, строгий и взыскательный к другим своим крепостным,
обращался мягче с его семьей. "Сковоротские - не пример другим! - говорил
пан. - Они у меня на особом счету".
Иногда Карлусу чудилось, однако, что причина известной мягкости или
любезности пожилого и порочного пана другая.
Карлусу, лишь изредка являвшемуся в Дохаоен повидаться с семьей,
казалось, что на подраставшей и с каждым днем хорошевшей Софье, прозванной
на деревне "барышней", остановилось внимание пана.