"Дж.Д.Селинджер. День перед прощанием" - читать интересную книгу автора

когда я был дома.
- Не может быть! - сказал Бэйб, снимая ноги со стола.
- Может, - сказал Винсент. Он делал вид, что просматривает книгу,
которую держал в руке. - Я обычно отыскивал его в молодежном клубе у старого
Джо на углу Восемнадцатой и Третьей в Нью-Йорке. Пивной бар для ребятишек из
колледжей и приготовишек. Я шел прямо туда его разыскивать, когда он
приезжал домой на рождественские и пасхальные каникулы. Я таскал за собой
свою девушку,, повсюду искал его, и всегда находил где-то в глубине - самого
шумного, самого надрызгавшегося щенка во всем заведении. Он всегда пил
виски, хотя остальные ребята пили только пиво. Я говорил ему: "Ты в порядке,
кретин ты этакий? Домой хочешь? Деньги нужны?" А он отвечал: "Не-е. Ничего
мне не нужно. Ничего не нужно, Вине. Привет, друг. Привет. А кто эта
крошка?" Я тут же уходил, но потом всегда за него волновался. Когда он летом
каждый раз бросал свои мокрые трусы внизу, возле лестницы, комком, вместо
того, чтобы вешать на веревку для белья, я всегда подбирал их, потому что в
его годы сам был точь-в-точь такой.
Винсент захлопнул книгу. Картинным жестом он извлек из нагрудного
кармана миниатюрную пилку и занялся ногтями. [81]
- Твой отец выгоняет гостей из-за стола, если у них грязные ногти?
-Да.
- Он что преподает? Ты мне говорил, но я позабыл.
- Биологию... Сколько ему было лет, Винсент?
- Двадцать.
- На девять меньше, чем тебе, - зачем-то подсчитал Бэйб. - А твои
родители знают, что ты на следующей неделе отплываешь?
- Нет, - сказал Винсент. - А твои?
- Нет. Я, наверно, сообщу им утром, перед отходом поезда. Особенно
трудно сказать маме. При ней даже нельзя произносить слово "ружье", она туг
же начинает плакать.
- Ты хорошо провел время, Бэйб? - серьезно спросил Винсент.
- Да, очень, - ответил Бэйб. - Курево за спиной.
Винсент протянул руку за сигаретой.
- Часто виделся с Фрэнсис? - спросил он.
- Да. Она чудесная. Вине. Мои ее не любят, но для меня она просто чудо.
- Может быть, тебе надо было на ней жениться, - сказал Винсент. И вдруг
его словно прорвало: - Ему даже двадцати не было, Бэйб! Только через
месяц... Я так рвусь воевать, что места себе найти не могу. Смешно, а? Я
записной трусишка. Всю жизнь я уклонялся даже от кулачных потасовок, всегда
умел отболтаться. А теперь я хочу стрелять в людей. Что ты об этом скажешь?
С минуту Бэйб не говорил ничего. Потом сказал:
- А ты хорошо жил, то есть до того, как пришло это письмо?
- Нет. Никакой жизни у меня вообще не было после двадцати пяти. Надо
было жениться в двадцать пять. Стар я стал для того, чтобы болтать в барах
да целоваться с полузнакомыми девицами в такси.
- А Хелен ты хоть раз видел? - спросил Бэйб.
- Нет. Насколько я понял, она и джентльмен, за которого она вышла
замуж, ожидают маленького незнакомца.
- Мило, - сухо заметил Бэйб.
Винсент улыбнулся.
- Я рад тебя видеть, Бэйб. Спасибо, что ты меня пригласил. Солдатам,