"Дж.Д.Селинджер. День перед прощанием" - читать интересную книгу автора

особенно друзьям, как мы, в наши дни надо держаться вместе. Со штатскими у
нас больше нет ничего общего. Они не знают того, что знаем мы, а мы уже
отвыкли от того, что они знают. Так что ничего у нас с ними не
вытанцовывается.
Бэйб кивнул и медленно затянулся сигаретой.
- Я и понятия не имел о дружбе, пока в армию не попал. А ты, Вине? [82]
- Ни малейшего.
Голос миссис Глэдуоллер звонко разнесся по лестнице и по комнате:
- Бэйб! Отец вернулся! Обедать!
Они встали.
Когда обед кончился, профессор Глэдуоллер начал рассказывать Винсенту о
прошлой войне. Винсент, сын лицедея, слушал его с выражением хорошего
актера, вынужденного играть со звездой. Бэйб сидел, откинувшись на спинку,
созерцая огонек своей сигареты и время от времени отхлебывая кофе. Миссис
Глэдуоллер не сводила с него глаз. Не обращая внимания на мужа, она
всматривалась в лицо сына, вспоминая то лето, когда оно стадо худым,
сумрачным и напряженным. Оно казалось ей лучшим лицом на свете. Оно не могло
сравниться по красоте с отцовским, но в их семье не было лица замечательней.
Мэтти забралась под стол и принялась развязывать шнурки на ботинках
Винсента. Он делал вид, что ничего не замечает.
- Окопные вши, - веско сказал профессор Глэдуоллер. - Куда ни взглянешь
- везде вши.
- Прошу тебя, Джек, - машинально заметила миссис Глэдуоллер. - За
столом.
- Куда ни взглянешь, - повторил ее муж; - Житья от них не было.
- Досаждали они вам, наверное, - сказал Винсент.
Бэйба раздражало, что Винсенту приходится подыгрывать отцу, и он вдруг
заговорил:
- Папа, я не собираюсь читать проповедь, но иногда ты говоришь о
прошлой войне, как и все твои однокашники, будто это была мужественная игра,
которая помогла обществу в ваши дни разобраться, кто мальчишка, а кто
настоящий мужчина. Я не хочу придираться, но вы, солдаты прошлой войны, все
в один голос твердите, что война - это сущий ад, и все же, как бы это
сказать, чувствуется, что вы задираете нос из-за того, что в ней
участвовали. Мне кажется, что немецкие солдаты после прошлой войны тоже,
должно быть, вели такие же разговоры, и когда Гитлер развязал нынешнюю
войну, все младшее поколение в Германии рвалось доказать, что они не хуже,
если не лучше, отцов.
Бэйб смущенно замолчал. Потом продолжал:
- Но в эту войну я верю. Если бы не верил, то отправился бы прямо в
лагерь для отказчиков и махал бы там топором до победного конца. Я верю, что
надо убивать фашистов и японцев, потому что другого способа я не знаю. Но я
никогда ни в чем не был так уверен, как в том, что [83] моральный долг всех
мужчин, кто сражался или будет сражаться в этой войне, - потом не раскрывать
рта, никогда ни одним словом не обмолвиться о ней. - Бэйб сжал левую руку в
кулак под столом. - Если мы возвратимся, если немцы возвратятся, если
англичане возвратятся, и японцы, и французы, и все мужчины в других странах,
и все мы примемся разглагольствовать о героизме и об окопных вшах, плавающих
в лужах крови, тогда будущие поколения снова будут обречены на новых
гитлеров. Мальчишек нужно учить презирать войну, чтобы они смеялись, глядя