"Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин. Пошехонская старина " - читать интересную книгу автора

своими угнетателями, с классом помещиков... Крестьяне не могли
объединиться, крестьяне были тогда совсем задавлены темнотой, у крестьян не
было помощников и братьев среди городских рабочих, но крестьяне все же
боролись, как умели и как могли" [В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 7, с.
194.].
Салтыков превосходно знал все формы и подлинные масштабы борьбы
крепостных крестьян с помещиками. Он знал их не по книгам и рассказам.
Многое он наблюдал воочию, в частности и в особенности в годы своего
рязанского и тверского вице-губер-наторства - годы подготовки и проведения
крестьянской реформы, когда в стране сложилась революционная ситуация.
Никто из русских писателей не обладал таким опытом непосредственного
соприкосновения со сферой антикрепостнической борьбы в деревне, как
Салтыков. Обличительный пафос и общественно-политическая тенденция
"Пошехонской старины" объективно отражают и подытоживают крестьянско
революционный протест против крепостничества. Помещики и барские крестьяне,
"господа" и "дворовые слуги" изображены в "хронике" как враждебные друг
другу социальные группы. В этом отношении "Пошехонская старина" наиболее
цельно и последовательно противостоит в литературе словянофильским и другим
дворянским утопиям о возможности гармоничных взаимоотношений между
помещиками и крестьянами.
Острота социальной (классовой) розни в помещичье-крепост-ной усадьбе
показана в "хронике" на ряде крайних примеров. В главе "Крепостная масса" и
в ряде других мест - полнее всего в сцене гибели жестокой истязательницы
Анфисы Порфирьевны, задушенной своими сенными девушками, - Салтыков говорит
о часто возникавших актах мести крепостных по отношению к помещикам. В
главе "Словущенские дамы и проч." Салтыков описывает "олонкинскую
катастрофу" - организованную расправу крепостных крестьян над
помещиком-извергом, приведшую в оцепенение всех окрестных помещиков.
Показать более широкие картины борьбы крепостных со своими
угнетателями - массовые крестьянские выступления и волнения - было
невозможно по цензурным условиям. Салтыков и не ставил перед собой таких
задач, мотивируя для читателей это ограничение тем, что в годы детства он
знал в имениях родителей только быт дворовых людей да оброчных, а не жизнь
барщия-ских крестьян, среди которых и возникали все сколько-нибудь
значительные очаги народных волнений.
Указанные ограничения, наложенные временем и обстоятельствами на
разработку темы, не помешали, однако, салтыковской "хронике" стать тем, чем
она стала, - не только классическим произведением художественной литературы
о крепостном праве, но и источником исторического познания этого строя. Уже
при первом появлении глав "хроники" в печати в отзывах критики не раз
указывалось, что "Пошехонская старина" надолго останется для исследователей
русской жизни таким же серьезным свидетельством, как и подлинные
исторические документы.
Выдающиеся современники, впоследствии же марксистская литературная
критика, марксисты-историки и педагоги неоднократно указывали на высокую
познавательную ценность "Пошехонской старины". Старейший марксистский
критик М. С. Ольминский обращался к дореволюционному рабочему читателю с
советом: "...если Вы хотите ознакомиться с жизнью той эпохи крепостного
права. - С. .М.>, то вместо всяких исторических сочинений начинайте с
чтения "Пошехонской старины" Щедрина". М. Н. Покровский утверждал на заре