"Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин. Пошехонская старина " - читать интересную книгу автора

русской марксистской историографии: "Чтобы найти яркую и реальную картину
крепостного хозяйства, приходится обращаться к беллетристике; "Пошехонская
старина" Салтыкова, в особенности очерк "Образцовый хо-8яин", имеет всю
цену хороших исторических мемуаров". А Н. К. Крупская, критикуя программы и
практику преподавания литературы в нашей школе, писала: "Как дается
молодежи Щедрин? Чего-чего мы не даем нашей молодежи! <...> а "Пошехонская
старина", дающая именно весь старопомещичий строй, показывающая
организаторскую роль помещика и всю дикость, бессмысленность помещичьей
жизни того времени, кажется нам страшно трудной для молодежи!"


* * *

"Пошехонская старина", разумеется, прежде всего крепостная Россия
второй четверти XIX века, в мощной живописи салтыковского реализма. Однако,
обращаясь к истории, Салтыков всегда исходил из насущных задач
современности. Тема крепостного права никогда не была для него только
исторической.
"Крепостничество <...> еще дышит, буйствует и живет между нами, -
утверждал писатель в 1869 году. - Оно живет в нашем темпераменте, в нашем
образе мыслей, в наших обычаях, в наших поступках". Из этого источника
"доселе непрерывно сочатся всякие нравственные и умственные оглушения,
заражающие наш воздух и растлевающие наши сердца трепетом и робостью".
Десятилетием позже, в 1878 году, Салтыков писал: "Да, крепостное право
упразднено, но еще не сказало своего последнего слова. Это целый громадный
строй, который слишком жизнен, всепроникающ и силен, чтоб исчезнуть по
первому манию. Обыкновенно, говоря об нем, разумеют только отношения
помещиков к бывшим крепостным людям, но тут только одна капля его! Эта
капля слишком специфически пахла, а потому и приковала исключительно к себе
внимание всех. Капля устранена, а крепостное право осталось. Оно разлилось
в воздухе, осветило нравы; оно изобрело пути, связывающие мысль, поразило
умы и сердца дряблостью".
Наконец, в 1887 году Салтыков повторил те же мысли в начальных строках
"Пошехонской старины", соединяя тем самым идею нового произведения с
постоянными своими раздумьями о живучести "яда" крепостной старины в
русской пореформенной жизни. "...Хотя старая злоба дня и исчезла, - писал
здесь Салтыков, - но некоторые признаки убеждают, что, издыхая, она
отравила своим ядом новую злобу дня и что, несмотря на изменившиеся формы
общественных отношений, сущность их остается нетронутою".
Имея в виду эпоху 1861 - 1905 годов, Ленин писал: "В течение этого
периода следы крепостного права, прямые переживания его насквозь проникали
собой всю хозяйственную (особенно деревенскую) и всю политическую жизнь
страны <...> Политический строй России за это время был <...> насквозь
пропитан крепостничеством" [В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 20, стр. 38 -
39].
"В России много еще крепостнической кабалы", - указывал Ленин в 1903
г. [Там же, т. 7, стр. 184.]. "Крепостничество еще живо", - констатировал
он в 1914 г., то есть всего за три года до Октября [Там же, т. 25, стр.
90.].
Выявление и обличение крепостнических пережитков, крепостнического