"Николай Самохин. Толя, Коля, Оля и Володя здесь были " - читать интересную книгу автора

Дядя Коля ответил, что он курит "Нептун", перемешанный с махоркой.
- Прекрасный запах, - похвалил иапа.
Подумав еще немного, мы пришли к выводу, что хорошее настроение наше
объясняется счастливым устройством в гостиницу, на что вчера вечером, сойдя
с теплохода, мы не очень-то рассчитывали и были готовы уже ставить палатку
где-нибудь за околицей Южно-Курильска. Такой ночлег нам предсказывал один
путешествующий студент на "Туркмении". Студент скитался по островам уже два
месяца, он был тертый, штопаный, исхудавший до костей и все на свете знал.
Здесь, говорил он, не любят праздношатающихся туристов. Их не любят рыбаки,
представители местной власти и администраторы гостиниц. Больше всего
туристов не любят пограничники - и это как раз самое печальное. Потому что у
пограничников, во-первых - транспорт, а во-вторых, - право не пускать. Так
что, говорил студент, скорее всего мы сможем посмотреть только ничем не
примечательный унылый городишко Южно-Курильск, ну, еще берег, который здесь
захламлен гниющими останками судов, бочками, цистернами и прочими
железяками, да, может быть, горячий пляж. В глубь же острова нас не пустят,
а если и пустят, то не помогут транспортом - и тогда мы будем блукать по
здешнему бездорожью не меньше месяца, так ничего толком и не увидим,
наголодаемся, пооборвемся, простынем и выберемся на материк такими
скелетами, что нас мать родная не узнает. Если, конечно, выберемся. А то
ведь могут разразиться ливни, бури, тайфуны - и тогда вообще придется
зимовать.
Паганель деликатно намекнул студенту, что мы все же рассчитываем на
некоторое содействие, поскольку представляем не то чтобы праздношатающихся
туристов, а, в некотором роде, лекторскую группу - сочетаем, так сказать,
приятное с полезным.
Студент посмеялся над Паганелем. Здесь таких лекторов, сказал он,
пол-теплохода. И лекторов, и артистов - кого хочешь. Есть свои академики
Келдыши и Леониды Утесовы. И все за вертолетик или вездеходик готовы хоть на
голове стоять. Вы присмотритесь внимательнее, сказал он.
Мы присмотрелись. Теплоход, и правда, наполовину был забит туристами.
Мы очень скоро научились отличать их: по штормовкам, рюкзакам, а главное -
по угрюмым лицам.
Интересно бы узнать, кто пустил слух, что туристы веселый, неунывающий
народ? Наверняка этот человек видел туристов только в пригородных
электричках, где они, действительно, бывают веселыми, когда вечером,
возвращаясь домой, радостно поют: "Попал я, бедненький, в холодную ночевку,
и холод косточки мои пересчитал". Я думаю, они радуются тому, что на
самом-то деле ни в какую холодную ночевку не попадали, а только утром
выехали за город, хорошо отдохнули - накупались, позагорали, съели все
консервы, весь плавленый сыр и копченую колбасу, и теперь у них прекрасное
настроение. Кроме того, они захватили в электричке все сидячие места и
знают: никто их не сгонит - туристов сгонять не принято. Просто отдыхающего
можно - он в холодную ночевку не попадал. А туристов, считается, нельзя. Вот
они и веселятся.
Настоящие же, непригородные, туристы народ ужасно мрачный. Мы,
например, за всю дорогу не встретили ни одного не то чтобы поющего или
смеющегося, но даже просто улыбающегося туриста. Дядя Коля считает, что
такими их делают немыслимо жестокие условия существования: тяжелая грубая
одежда, рюкзаки, под которыми согнется даже лошадь, скверная пища, кровавые