"Николай Самохин. Толя, Коля, Оля и Володя здесь были " - читать интересную книгу автора

достижениях юных натуралистов. Ему пришлось переквалифицироваться, так как
друзья-товарищи дали понять, что они хотя и согласны терпеть в своих рядах
гения, но не любого профиля.
Словом, в приведенном выше случае, между писателем и читателями как бы
заключается молчаливое соглашение. Читатели делают вид, что они поверили в
придуманного огородного мальчика, - и дальше все идет как по маслу.
Признаться, и у меня был соблазн спрятаться за какого-нибудь конопатого
двоечника Редискина, но я подумал: зачем? Зачем отдавать повествование
какому-то Вовке-Петьке, не набившему ни одной мозоли, не хлебнувшему соленой
водицы из Японского моря, вообще не существующему в природе - когда есть
живая Оля. Оля, которая путешествовала вместе с нами, терпела лишения,
прошагала по всем топям и кручам и, в принципе, могла бы когда-нибудь сама
написать обо всем этом. Кстати, отец не раз принимался ее подбивать: ты,
мол, давай пиши, а дядя Коля потом малость подредактирует. Но его пожелание
осуществилось наоборот: я написал, а подредактировала Оля.
Но я забегаю вперед, а эта поспешность может только навредить Паганелю.
Кто помешает его недоброжелателям заявить, что и это послесловие сочинил он
сам?
К счастью, имеется свидетельство Оли (к счастью - для Паганеля, не для
меня).
Вот как оно возникло.
Написав повесть, я отдал ее на рецензию одному маститому писателю,
большому знатоку детской души. Через некоторое время он возвратил мне
рукопись - с многочисленными пометками на полях. Не буду их комментировать,
просто приведу по порядку, и, надеюсь, каждый поймет то уныние, которое меня
охватило.
Стр. 8. "Автор утверждает, что его героиня перешла в седьмой класс. Не
знаю, не знаю... Лично я не перевел бы ее даже в третий. При всем желании не
могу поверить в такую семиклассницу. Лет пятнадцать назад поверил бы, а
сейчас не могу. Про акселерацию, про акселерацию забывать не следует...".
Стр. 13. "Нет, пожалуй, она действительно семиклассница. "Папа был
похож на ромб" - это убеждает. Да, шестой-седьмой класс. На худой конец -
пятый".
Стр. 27. "Что такое?! Похоже, автор экстерном перевел Олю в восьмой
класс. Ишь, как заговорила! ("Вопиющая дяди-Колина безграмотность...".
Вопиющая - ты смотри!). Если и дальше так дело пойдет, она к концу повести
кандидатскую защитит".
Стр. 54. "Поздравляю! Она уже десятиклассница!.. Нет, определенно эта
акселерация застит автору глаза. Вбили себе в голову: акселерация,
акселерация! А того не видим, что они только длиннеют, но не умнеют. Вон у
меня племянник - акселерат: выше отца на полторы головы, ботинки носит сорок
четвертого размера, а сам дурак дураком".
Стр. 77. "Кто это излагает? Героиня? Автор?.. Давно знаю автора -
что-то не замечал у него раньше такого стиля... В университет пора девице, в
университет. Что же он ее в седьмом классе до сих пор томит?".
Стр. 92. "Фу ты! Наконец-то все ясно. Ну, конечно, она студентка
третьего курса. Третий-четвертый курс, скорее всего истфил, а может быть,
отделение журналистики. Короче - из девочки надо сделать девушку. Кстати,
появится возможность ввести лирическую линию, например: Паганель - Оля. Или:
Оля - бородатый руководитель московских туристов (бухта Посьет)".