"Юрий Самсонов. Стеклянный корабль" - читать интересную книгу автора

Солнце, жухлый бурьян, гвалт кузнечиков... Этот сон, ему напоминал
закольцованный обрывок видеопленки. Бесполезно было гадать, отчего
неодолимо затянулся путь с зеленым холмам, бесполезно его продолжать, не
имело смысла поворачивать обратно, там ожидало то же самое - солнце,
бурьян, стрекотанье кузнечиков, отсчитывающих столетия!
Законы иной реальности, словно бы иной вселенной, властвовали здесь,
и странник каким-то чутьем знал условие: останься он на пустыре до срока -
может быть, до мига пробуждения - и ему уж не покинуть пустыря вовеки,
оставаться там не просыпаясь, - предполагает он в своих заметках.
Во сне он в это верил безусловно. А наяву? В похвалу здравости его
рассудка сообщим, что он не принимал свои , виденья слишком уж всерьез,
хотя бывали минуты увлечения... Но, может быть, не меньшую честь его
благоразумию делает то, что он не отваживался произвести экспериментальную
проверку и до поры позволял себе спастись усталостью: стоило ведь забыть
хоть на миг, куда ты идешь и зачем, - и пустырь пропадал, возникали иные
картины, иные сцены, среди них одна была ужасна: зовут: на помощь, он -
эдаким франтом! - бежит по выщербленным каменным ступенькам вниз, видит
стол, оплывающую свечу. Никого в тесном подвале нет, но дверь за спиною
захлопывается, он в ловушке! Кажется, это та солгал заклятая дверь!..
Примечательный сон...
Пищи для ученого ума было предовольно, и студент наш подумывал уже о
диссертации. Днями пропадал в библиотеке, становясь мало-помалу знатоком
гипнологии и психофизиологии. Чтобы ничто не вредило чистоте эксперимента,
покончил с курением, отказался от чая и кофе, товарищи, заходившие к нему,
случалось, вечерами, выпивали свое пиво теперь без него, что, впрочем, не
вредило компании. Он был скрытен, никто не узнал ни о любви его, ни о том,
что ежевечерне он, согласно разработанному сценарию, дает себе новое
поручение на грядущую ночь.
Но опять повторялось: мелколесье, берег, река, пропадающие с глаз
далекие зеленые холмы, солнце, бурьян, гвалт кузнечиков... Какой-то его
промах делал всю затею очевидно безнадежной.
Он и не подумал с этим примириться! И как-то, заблудившись сызнова в
бескрайней полынной чащобе, не зная, что предпринять, сказал вдруг себе:
не трусь, кто-нибудь знает дорогу!
Так и полагалось желать во сне - как бы в сослагательном наклонении,
даже мыслью почти не коснувшись желаемого. Странник был собою недоволен:
он в сильной степени отдавался во власть самочинно возникавших
обстоятельств, - этот вывод сделан не нами...
Однако он остановился и принялся ждать.

***

Ждать пришлось долго, так долго, что начинало казаться - корни пустил
он в пересохшую, потрескавшуюся почву. Прежде от вида пустыря рождалась в
нем одна досада, сейчас, в неподвижности, сделавшись частью ландшафта, он
ощутил, какое отчаяние пропитывает здесь каждый бесполезный стебелек,
каждый ком горькой земли... Словно бы заговорить силилась убогая равнина,
и уже сетка трещин на глинистой поверхности представлялась непрочтенной
тайнописью, и чудился какой-то немой вопль - мнимый звук приводил в