"О`Санчес. Прелюдия к "Хваку"" - читать интересную книгу автора

человека.
- Ну, будь по-твоему. Веди меня к снеди своей, да помоги усесться.
- Сюда, госпожа, и идти никуда не надо. И тень, и ровно, и мягко.
Кушайте.
Бабка медленно отщипывает хлеб, бесшумно жует и все смотрит, смотрит
без улыбки на Хвака и ему: Ему: Он: Первый раз такое: Хвак чувствует, он
видит, он знает, что незнакомая старуха не будет над ним смеяться и стыдить
его дураком и дармоедом: Хвак понимает это и в его груди над животом что-то
такое мелко дрожит, горячее, мокрое:
- Ты знаешь, а ведь и впрямь была я голодна. И хотя к иной пище
привыкла, но ты накормил меня, утолил глад мой и жажду.
- Правда? Эх, жалко, что у меня:
- Помолчи. - Хвак и осекся на бабкины слова, испугавшись, что перебил
святого человека и что то чувство в груди сейчас пропадет из-за его спешки и
глупости:.
- Ты потрафил мне, а это немало, так немало, что почти невозможно: И
хотя сам видишь, что стара я и немощна, однако: чего бы ты хотел?
- Что?..
- На твоем языке дрожат слова, скажи их мне, как если бы я их могла
исполнить? Хочешь спросить? Скажи, не стесняясь и честно.
- Да, хотел бы спросить, госпожа, ваша правда. Что такое потрафил? -
Бабка медленно качнула головой направо: налево:
- Ты и впрямь прост. Хотя и любопытен. Нет, ты не глуп. Потрафил - это
угодил. Ну а теперь я бы хотела знать твое самое заветное желание, с тем
чтобы молиться за тебя и тем самым поспособствовать его исполнению. Это все,
что я могу сделать для тебя, старая немощная женщина.
- Нет, госпожа, ничего мне не надо. Лучше вы скажите, чем я еще:
- Помолчи. - И Хвак опять обмер на полуслове, без страха, но
почтительно и со слепой надеждой в груди, маленьким, только что народившимся
комочком предчувствия:
- Ты был добр ко мне и бескорыстен, и чист в помыслах. Я спрашиваю
тебя, не желая больше повторять и объясняться: скажи мне свое самое заветное
желание, дабы я могла поспособствовать его исполнению. Я простая
старуха-паломница, но попрошу саму Матушку-Землю, Мать всего сущего окрест,
и как знать - быть может она услышит молитвы мои за тебя? Говори же.
- Да, госпожа, я понял и я хочу. Вам не надо будет ни о чем просить
нашу Великую Матушку, потому что я прошу вас и вы сами можете все исполнить
для меня: - Хвак замер на мгновение, но поборол робость и протараторил:
- Я: пока вы здесь: хотел бы вас назвать своей матушкой. Можно? Я ни
разу в жизни никого матушкой не называл: - Так сказал Хвак и замер, трепеща:
- МЕНЯ??? Меня? Ты?.. Как странно. Приемышей у меня еще не было.
Старуха сидела под деревом, ноги под хламидой были сплетены в калач,
как у шаманов, клюка в ее руках застыла неподвижно - и все вокруг замерло:
звуки, воздух, птицы, тени:
- Быть по сему. Ты можешь называть меня матушкой и говорить мне ты. Я
называю и признаю тебя моим сыном и отныне - что бы с тобой ни случилось,
чтобы ты ни натворил, куда бы ты ни пошел, чем бы ты ни занимался - я твоя
матушка и тебя никому и ничему не выдам и от всего постараюсь защитить. Тебя
и семя твое, поросль твою, буде таковая народится.
Доволен ли ты?