"Евгений Санин. Первый Рубикон (Юлий Цезарь, Историческая повесть) " - читать интересную книгу автора

Корнелией...
После смерти своего отца, консула Люция Корнелия Цинны, правившего
Римом после отъезда Суллы на войну, у нее стал меняться характер. Что
ни день, упреки. То он мало уделяет внимания ее новым прическам и
нарядам, то совсем не занимается с крошечной дочкой Юлией... И это он,
который вопреки всем существующим обычаям неприлично долго, часами
просиживает у колыбели малютки!
Иное дело, сама Корнелия.... Как год назад, когда он опять-таки по
воле тех же своих родственников женился на ней, так и теперь у него не
было к этой женщине никаких чувств. Хотя нет, - были, но совсем не те,
что она ждет от него и требует. Не любовь и не нежность, а раздражение и
неприязнь. Раздражало в ней то, что она не была похожа на его первую
любовь - улыбчивую и добрую Коссутию, с которой их разлучила ее
проклятая принадлежность к плебейскому роду.
От Корнелии так и веяло истинно патрицианским - холодным и
надменным, в голосе нет-нет, да проскальзывали непререкаемые нотки ее
отца. И отчаяние все чаще охватывало его... Он сочетался с Корнелией по
старинному патрицианскому обычаю, после которого развод был запрещен.
Это тоже была одна из формальностей, предшествующая вступлению в
должность жреца Юпитера...
Встречавшие их после этого на улице римляне смотрели на него с
нескрываемой завистью. А как им было смотреть иначе! Он, выходец из
бедного, хотя и старейшего рода Юлиев, стал не только родственником
консула Мария, но и зятем самого Цинны!

И что у него теперь осталось? Прах Мария давно в земле, нет и
Цинны. Есть лишь должность жреца, да Корнелия, ставшая вконец
невыносимой.
Впрочем, разве раньше она была другой? Он вспомнил ее резкость,
полное презрение к окружающим. Он видел это, но молчал, потому что за
Корнелией стоял ее отец, близость к которому заставляла затаенно
жаждавшего славы юношу закрывать глаза. Выходит, не она одна виновата
во всем.

Цезарь не заметил, как подошел к храму, стоявшему на самой вершине
Тарпейской скалы, с края которой обычно сбрасывали государственных
преступников. Храм сиял, как нечто божественное в сравнении со всем
доступным человеку... Цезарь бросил взгляд на широкую полосу Тибра,
прекрасно видимую сверху панораму Рима с его дворцами, памятниками,
улочками и домами и, словно навсегда отрешаясь от всего этого
будничного, земного, решительно переступил порог храма.
Верховный Понтифик встретил его как всегда с подчеркнутым
радушием, и тоном, каким не позволял себе говорить даже со старшими
жрецами, справился о здоровье матери, тетки, жены и дочери. Задал
несколько маловажных вопросов и, наконец, приступил к тому, чего так
ждал Цезарь.
- Значит, все необходимые формальности соблюдены тобой? Ты готов
приступить к исполнению обязанностей жреца Юпитера?
Не дожидаясь ответа, продолжил:
- Очень хорошо... Значение Юпитера как Верховного бога Рима все