"Евгений Санин. Первый Рубикон (Юлий Цезарь, Историческая повесть) " - читать интересную книгу автора

возрастает, и я рад, что его новый жрец из рода, корни которого восходят
к богам. Ведь по отцу ты происходишь от Венеры, не так ли?
С каждым новым словом голос Понтифика звучал все торжественней.
- Юпитеру теперь посвящают благодарственные надписи все, зависящие
от Рима, города и народы! Подойди к этой статуе, читай!
Выполняя приказание Верховного Понтифика, Цезарь приблизился к
статуе, прочитал:
"За возвращение общине ликийцев большей свободы Юпитеру
Капитолийскому и римскому народу ради его доблести, благорасположения,
благодеяний, оказанных всем ликийцам."

Понтифик кивнул на соседнюю дощечку, где эта надпись была
переведена на греческий, и ее Цезарь прочитал без запинки.
- Прекрасно... То же самое написано и родосцами, магнезийцами,
эфесцами - всеми теми, кто отказался поддержать Митридата в войне с
Суллой и был щедро вознагражден нами. И разве эти благодарности каждый
день видят полководцы, одерживающие победы? Или сенаторы, посылавшие их
на войну? Нет! Они в храме - их видим мы!

Сердце Цезаря радостно замерло, он старательно запоминал каждое
слово, взглядом благодарил Верховного Понтифика за то, что тот не
отказывает ему в великой чести, старательно подчеркивает ее перед ним,
как бы приоткрывая двери в сияющий, волнующий мир,
- Несколько лет я наблюдал за тобой, - не сводя глаз с Цезаря,
неожиданно понизил голос Понтифик. - Мне нравится твое милосердие к
людям, твоя обходительность со старшими и умение неустанно трудиться
ради достижения цели. Но...
Несколько гулких шагов - и лицо Великого Понтифика почти вплотную
приблизилось к побледневшему Цезарю,
- Я не одобряю твою постоянную склонность к риску. Пока она
выражается в малом - в азартных играх с товарищами, излишне смелых
разговорах... И потом, это неуемное честолюбие, жажда власти над
ближними... Не пора ли научиться сдерживать себя?
Верховный Понтифик, казалось, знает о нем все. Цезарь словно врос
ногами в мраморные плиты огромного гулкого храма, не зная, что ответить.
Действительно, водилось такое за ним. Никогда не мог он остановиться на
достигнутом. Все быстро надоедало ему, становилось пресным, скучным...
Но разве он смел признаваться в этом Понтифику?
Тот словно почувствовал его смятение, поспешил на помощь.

- Если бы ты пошел по гражданской линии, удовлетворила бы тебя
должность, скажем, войскового трибуна?
- Нет, - подумав, откровенно признался Цезарь.

- А эдила? - продолжил Верховный Понтифик, давая своим тоном
понять, что ничуть не сомневался в таком ответе.
- Тоже нет.

-Ну, хорошо... А полководца - триумфатора? Цезарь пожал
плечами.