"Владимир Маркович Санин. Не говори ты Арктике - прощай " - читать интересную книгу автора

Помните кочегара Бакланова из "Цусимы", человека, будто сложенного из
двух людей? Таков и механик Боровский: чуть выше среднего роста, с торсом -
что ствол баобаба и руками борца-тяжеловеса. Когда Николай Семенович набирал
номер телефона, за это зрелище нужно было платить деньги: диск он вертел не
указательным пальцем, а кончиком мизинца. Как и на СП-15, ходил Николай
Семеныч в сорокаградусный мороз - грудь нараспашку. "Выдумали - морозы...
Жарко!" - работал непрерывно, времени вечно не хватало. От двух бутылок
пива, которые я привез ему в подарок, он отмахнулся: "Отдай кому-нибудь,
чего я буду себя растравлять, мне ящик нужен".
На меня Боровский был в обиде. Эта поучительная история стоит того,
чтобы о ней рассказать подробнее.
В свое время на меня произвел большое впечатление драматический эпизод
из жизни восточников: Василий Сидоров с четырьмя товарищами, и среди них
Боровский, были доставлены на Восток для расконсервации станции, и после
того как самолет улетел, обнаружили, что дизеля разморожены: станция
осталась без тепла и источника энергии для радиосвязи. Тогда пришлось из
двух дизелей собирать один и запускать его вручную - работа непосильная для
только что прибывших на Восток людей, где требуется многодневная
акклиматизация. И кто знает, как закончилась бы эта история, если бы
Боровский с его богатырской силой не раскрутил дизель...
Историю эту, с подлинными фамилиями первой пятерки, я рассказал в
"Новичке" на нескольких страницах, а потом на документальной основе написал
повесть "В ловушке", где и события, и биографии персонажей были в
значительной мере плодом воображения автора.
Вот тут-то я сам попал в ловушку: в интересах сюжета один из двух
механиков у меня был изображен фигурой не слишком положительной, а ведь
добрая сотня полярников доподлинно знала, что в действительности такого в
первой пятерке не было! И многие стали гадать: кого Санин изобразил под
фамилией Дугин? И кто-то из "доброжелателей" убедил Боровского, что,
наверное, его. Это Боровского, главного наряду с Василием Сидоровым героя
расконсервации Востока! Тщетно я доказывал Николаю Семенычу, что повесть не
документальная и автор имеет право на вымысел; "Нет, Маркович, в "Новичке"
ты написал правду, а здесь из меня сделал какого-то Женьку Дугина".
Из записной книжки: "Все-таки богатыри - народ снисходительный и
добродушный, Николай Семеныч оттаял. Вечером мы с Пигузовым пришли к нему на
чай, разговор сначала зашел о Востоке, потом о. критических ситуациях на
дрейфующих станциях. Я припомнил рассказ Сидорова о пожаре на СП-13, а
Боровский добавил одну забавную подробность: когда загорелся жилой балок, из
радиорубки выскочил полураздетый радист Павел Сорокин и выплеснул в огонь
воду... из кружки. У Пигузова тоже оказалась в запасе смешная история из его
полярной юности. Впрочем, тогда, уточнил он, ему меньше всего на свете
хотелось смеяться, потому что банька на станции вспыхнула в ту минуту, когда
он только-только намылился. Сложил руки, вспоминал Пигузов и, как пингвин,
прыгнул в окно, пробив круглое отверстие...
С ухмылкой поглядывая на меня, Николай Семеныч рассказал о том, как на
СП-15 дежурный по станции Санин предотвратил катастрофу. Рассказал с юмором,
но недостаточно достоверно. Привести эту историю в первозданном виде".
Дело было так. После ужина я вымыл посуду, прибрал кают-компанию,
побродил по расположению и вдруг вспомнил, что механик Николай Лебедев,
ложась спать, велел мне каждый час следить за показаниями приборов в