"Анджей Сапковский. Мир короля Артура" - читать интересную книгу автора

последствия мифологических и легендарных событий случались именно в эти
дни. Поэтому (независимо от истинной даты коронации) в оригинальных песнях
валлийских бардов Артур становится королем во время мистерии Бельтайн.
Языческую же мистерию Бельтайн миссионеры превращают в Троицын День. Нам
это уже знакомо - это и есть тот самый "родниково-ключевой" метод,
"запатентованный" святым Колумбой.
Ну и что, скажут некоторые, возможно, Мэлори малость переусердствовал
с архиепископом, может, у него перепугались Кентербери с Гластонбери,
может, он спутал церковные праздники и языческие обряды! Но в том, что
благочестивый рыцарь был набожным, Мэлори не преувеличивал. А ежели
малость и преувеличил, то были тому причины, ибо Мэлори с ностальгией
вспоминает времена, когда по прекрасному, счастливому, солнечному Альбиону
разъезжали на своих рысаках благочестивые и набожные рыцари... Ох тосковал
сэр Томас, тосковал, и не без повода.

ИДЕАЛ БЛАГОЧЕСТИВОГО РЫЦАРЯ

Я уже говорил о том, что "Смерть Артура" возникла в "часы презрения",
которые принесла Англии кровопролитная гражданская война Йорков с
Ланкастерами. Мэлори описывает благочестивых, благородных рыцарей, может
быть, потому что на его глазах разыгрывается ужас войны Двух Роз,
цареубийство, убийства тайные, убийства на эшафоте и убийства на поле боя,
продажность и предательство, осквернение трупов побежденных противников,
нарушение слова чести, пактов и законов войны, измывательство над правом
убежища в церквах, невообразимая жестокость.
Не лучше было и во времена возникновения баллад Кретьена де Труа,
"Вульгаты" и героических эпосов. В континентальной Европе бушевали войны и
царило предательство. Папы выкалывали глаза антипапам и приказывали возить
покалеченных противников по городу, чтобы каждый мог полюбоваться. На юге
Франции сотнями тысяч гибли альбигойцы, Прованс и Лангедок превратились в
дымящиеся пепелища, изумительная культура этого региона вырубалась под
корень. Вся Центральная Европа обратилась в бурлящий котел, в котором
исходили паром попеременно папские армии, войска гвельфов и гибеллинов,
германцев и англичан, Фридриха Барбароссы, Филиппа Швабского и дьявол
знает кого еще. Эти армии воевали между собой, но истинный кошмар выпадал
на долю жителей сел и городов.
От этого кошмара имелось психическое противоядие - идеализированный
образ благочестивого рыцаря без страха и упрека, несшего ковчежец с мощами
на груди и Бога в сердце. Рыцарь, который перед боем молится, а после боя,
лежа крестом, всю ночь проводит в часовне, с уважением относится к
поверженному противнику, не поднимает руки на безоружного, не обидит ни
женщины, ни ребенка... К тому, чтобы рыцарь был именно таким, призывали
Джон Уикли, Ян Гус и Бернар Клервоский. А значительно раньше смутьянов,
недостойных называться рыцарями, поносил уже знакомый нам Гильдас - им он
посвятил свое произведение, ибо они-то и были "горем Британии" в названии
его труда.
Однако Гильдас имел в виду несколько иной тип рыцаря. В его времена
рыцарство Британии воспринималось совершенно по-другому. Тип
средневекового рыцаря и рыцарский кодекс чести, обычай или церемониал -
материи абсолютно чуждые исходной версии Артуровской легенды. Эти элементы