"Бенедикт Сарнов. Сталин и писатели (Книга вторая)" - читать интересную книгу автора

(Егор Гайдар. Новый курс. - "Известия", 10 февраля 1994)

А.Н. Толстой вряд ли сознавал все это с такой ясностью. Но его
художественные произведения, в которых он на свой лад изобразил и отразил
эпоху Петра и саму личность преобразователя, внятно говорят нам, что исходил
он в этой своей работе из достаточно трезвого понимания истинного смысла той
исторической параллели, которую Сталин так решительно объявил бессмысленной.

* * *

К художественному изображению и осмыслению деятельности Петра Великого
А.Н. Толстой обратился очень рано. И тема эта не отпускала его на протяжении
всей его творческой жизни. Точнее - на протяжении двадцати семи лет, потому
что первый свой рассказ он написал в 1917 году. (Опубликовал в 1918-м, в
петроградском альманахе "Скрижаль".)
Впоследствии об этом своем рассказе А.Н. не раз отзывался
пренебрежительно и, - называя то рассказом, то повестью, - всегда в одних и
тех же выражениях:

Повесть была написана в самом начале февральской революции. Я не
помню, что было побуждающим началом. Несомненно, что эта повесть написана
под влиянием Мережковского. Это слабая вещь.

(Стенограмма беседы с коллективом редакции журнала "Смена")

На самом деле вещь была совсем не слабая. Не побоюсь сказать, что
написана она была в полную силу его яркого пластического дарования. (В этом
мы еще сумеем убедиться.) Но еще больше, чем эта уничижительная самооценка,
удивляет утверждение А.Н. Толстого, что этот его рассказ был написан под
влиянием Мережковского.
Подразумевался при этом, надо полагать, знаменитый в то время роман
Д.С. Мережковского "Антихрист. (Петр и Алексей)", замыкавший большую его
романную трилогию - "Христос и Антихрист". (Первый - "Смерть богов" - был
посвящен Юлиану-отступнику, второй - "Воскресшие боги" - Леонардо да Винчи.)
Вот каким предстает перед нами Петр в этом его романе:

При свете сального огарка, в ночном колпаке, халате и кожаном
переднике, царь сидел за токарным станком и точил из кости паникадило в
собор Петра и Павла, за полученное от Марциальных вод облегчение болезни;
потом из карельской березы - маленького Вакха с виноградной гроздью - на
крышку бокала. Работал с таким усердием, как будто добывал этим хлеб
насущный.
В половине пятого пришел кабинет-секретарь, Алексей Васильевич
Макаров. Царь стал к налою - ореховой конторке, очень высокой, человеку
среднего роста по шею, и начал диктовать указы о коллегиях, учреждаемых в
России по совету Лейбница, "по образцу и прикладу других цивилизованных
государств"...
Денщик доложил о переводчике чужестранной коллегии, Василии
Козловском. Вошел молодой человек, бледный, чахоточный. Петр отыскал в