"Бенедикт Сарнов. Сталин и писатели (Книга вторая)" - читать интересную книгу автора

Его Петр так страшен, что во всем тогдашнем, встающем из болот
Петербурге только один человек осмеливается без страха и ужаса глядеть на
проезжающего мимо него в своей двухколесной таратайке царя, и только для
него одного находится у Петра доброе слово:

Через Троицкую площадь шли семеновцы с медными киками на головах,
в промокших кафтанах. Солдаты лихо месили по грязи и разом взяли на караул,
выкатывая глаза в сторону государя. Чиновники, спешившие по своим делам,
пробираясь по настланным вдоль лавок и домишек мосткам, низко снимали шляпы,
и ветер трепал букли их париков. Простой народ, в зипунах и овчинах, иные
совсем босые, валились на колени прямо в лужи, хотя и был приказ: "ниц перед
государем, идя по его государевой надобности, не падать, а снять шляпу, и,
стоя, где остановился, быть в пристойном виде, покуда он, государь, пройти
не изволит".
Один только толстый булочник, ганноверец, в полосатых штанах, в
чистом фартуке, стоя у дверцы булочной, где на ставнях были нарисованы
какие-то смешные носатые старички, весело усмехнулся и крикнул, махнув
трубкой:
- Гут морген, герр Питер!
И Петр, повернув к нему багровое, круглое лицо, ответил хрипло:
- Гут морген, герр Мюллер!

Только одно слово в этом толстовском рассказе заставляет вспомнить о
Мережковском. Слово это для Мережковского главное, ключевое - "Антихрист".
У Толстого его произносит отец Варлаам: пришел, мол, антихрист в образе
царя Петра. А царь Петр - не царь, его у немцев подменили, у него лица нет,
лицо у него нечеловеческое, и он голову дергает и глазами вертит, и его
земля не держит, гнется. И будет этот антихрист всех православных печатать -
промеж среднего и большого пальца. Клейма железные раскалят и приложат, а на
них крест - "только не наш, не христианский".
Солдат, слышавший эти "воровские" речи, крикнул: "Караул!"

И ввалился караул, с факелами и оружием наголо. Все стихло.
Рослый, крепколицый офицер, оглядывая мужиков со всклокоченными волосами, с
разинутыми ртами, двинул треугольную шляпу на лоб и, полуобернувшись к
команде, приказал четко и резко:
- Арестовать всех. В Тайную канцелярию...
...Так началось огромное и страшное дело о проповеднике
антихриста, занявшее много месяцев. И много людей сложило головы на нем, и
молва об этом деле далеко прокатилась по России.

Варлаама Петр пытал сам. Тот висел на дыбе. Вывернутые в лопатках,
связанные над головой руки его были подтянуты к перекладине ремнем. Для
начала ему дали тридцать пять ударов кнутом, а спереди подпалили вениками.

- Не снять ли его, кабы не кончился? - проговорил Толстой,
просматривая только что записанное показание...
Вдруг Варлаам проговорил слабым, но ясным голосом:
- Бейте и мучайте меня, за господа нашего Иисуса Христа готов
отвечать перед мучителями...