"Бенедикт Сарнов. Сталин и писатели (Книга вторая)" - читать интересную книгу автора

К стенке,
А Алешка Толстой
Не снимал бы густой
Пенки...

"Алешка Толстой" из ахматовской сатиры - это, конечно, тот самый
"Алексей Толстой", которого современный поэт впрямую обозвал негодяем.
Но желание выкинуть А.Н. Толстого, как принято говорить в таких
случаях, на мусорную свалку истории возникло не только потому, что "страха
ради иудейска", а также ради той сладкой жизни, которую создал ему "отец
народов", он лакействовал, пресмыкался, совершал подлые и даже совсем уж
непотребные поступки. (Сказал однажды, что троцкиста сумеет узнать по
глазам. Подписал постыдный, насквозь лживый акт, удостоверяющий, что
польских офицеров в Катынском лесу расстреляли немцы, хотя наверняка
догадывался, кто на самом деле совершил это чудовищное злодеяние.)
Все это, я думаю, со временем забылось бы. Да и сейчас уже обо всех
этих его грехах помнят только люди старшего поколения.
Но был у Алексея Николаевича еще и другой, непрощеный грех, состоящий в
том, что он не только недостойно вел себя в жизни, но и сочинял насквозь
лживые, недостойные его ума и таланта книги. Начав свою трилогию "Хождение
по мукам" с явным намерением написать правду о революции и гражданской
войне, завершил ее грубым и плоским прославлением большевистского
переворота. А потом еще присовокупил к ней совсем уже лакейскую,
прославляющую Сталина повесть "Хлеб".
Обо всем этом речь впереди. Пока же отметим, что для Бунина и Ахматовой
все это не было тайной за семью печатями. Но относились они ко всему этому с
какой-то удивительной, совсем не свойственной ни ему, ни ей
снисходительностью:

Это был человек во многих отношениях замечательный. Он был даже
удивителен сочетанием в нем редкой личной безнравственности (ничуть не
уступавшей, после его возвращения в Россию из эмиграции, безнравственности
его крупнейших соратников на поприще служения советскому Кремлю) с редкой
талантливостью всей его натуры, наделенной к тому же большим художественным
даром. Написал он в этой "советской" России, где только чекисты друг с
другом советуются, особенно много и во всех родах, начавши с площадных
сценариев о Распутине, об интимной жизни убиенных царя и царицы, написал
вообще немало такого, что просто ужасно по низости, пошлости, но даже и в
ужасном оставаясь талантливым...
В эмиграции, говоря о нем, часто называли его то пренебрежительно
Алешкой, то снисходительно и ласково Алешей... Он был веселый, интересный
собеседник, отличный рассказчик, прекрасный чтец своих произведений,
восхитительный в своей откровенности циник; был наделен немалым и очень
зорким умом, хотя любил прикидываться дураковатым и беспечным шалопаем, был
ловкий рвач, но и щедрый мот, владел богатым русским языком, все русское
знал и чувствовал как очень немногие... Вел он себя в эмиграции нередко и
впрямь "Алешкой", хулиганом, был частым гостем у богатых людей, которых за
глаза называл сволочью, и все знали это и все-таки все прощали ему: что ж,
мол, взять с Алешки!... Одет и обут он был всегда дорого и добротно, ходил
носками внутрь - признак натуры упорной, настойчивой... Ел и пил много и