"Жан-Поль Сартр. Бытие и ничто: Опыт феноменологической онтологии " - читать интересную книгу автора

этой точки зрения нет ничего более непонятного, чем принцип инерции. И в
самом деле, откуда "появилось" сознание, если оно могло появиться из
чего-то? Из глубин бессознательного, или физиологического. Но если спросить
себя, как эти глубины в свою очередь могут существовать и откуда они берут
свое существование, мы обнаружим, что возвратились к понятию пассивного
существования, то есть мы абсолютно не смогли бы понять, как эти лишенные
сознания данные, не возникающие из самих себя, могут упрочить свое
существование и найти еще силу вызвать к жизни сознание. Именно на это и
указывает большая популярность, которую получил аргумент "а contingentia
mundi"1.
1 "от случайности мира" (лат.).*9* - Ред.

Таким образом, отвергая примат познания, мы открыли бытие познающего и
натолкнулись на абсолют, тот самый абсолют, которому рационалисты XVII века
дали определение и который они логически сконструировали как объект
познания. Но как раз именно потому, что имеют в виду абсолют существования,
а не познания, теряет силу известное выражение, согласно которому познанный
абсолют больше не абсолют, поскольку он становится относительным, вступая в
отношение с имеющимся о нем знанием. Действительно, отныне абсолют не
результат логической конструкции в области познания, но самый конкретный
субъект опыта. И он вовсе не находится в отношении к этому опыту, потому
что он сам и есть этот опыт. Следовательно, это не субстанциальный абсолют.
Онтологическая ошибка картезианского рационализма состоит в непонимании
того, что, если абсолют определяется как примат существования над
сущностью, его уже нельзя трактовать как субстанцию. В сознании нет ничего
субстанциального - это чистая "видимость" в том смысле, что она существует
лишь в той мере, в какой являет себя. Но именно потому, что оно - чистая
видимость, полная пустота (поскольку весь мир вне его), по причине
тождества в нем видимости и существования его и можно рассматривать как
абсолют.

4. Бытие percipi
Кажется, мы достигли границы нашего исследования. Мы превратили вещи в
связанную целостность их проявлений, затем мы установили, что эти
проявления требуют бытия, которое само больше не было бы видимостью.
Percipi отсылает нас к percipiens, бытие которого открывается нам как
сознание. Таким образом, мы достигли онтологической основы познания,
первого бытия, которому являются все другие явления, абсолюта, в сравнении
с которым всякий феномен относителен. Это вовсе не субъект в кантианском
понимании, но сама субъективность, имманентность себя себе. Теперь уже мы
избежали идеализма. Для него бытие измеряется познанием, что подчиняет его
закону двойственности. Есть только познаваемое бытие - речь идет о самой
мысли: мысль является лишь в собственных произведениях, то есть мы всегда
постигаем ее не иначе как значение готовых мыслей; и философ в поисках
мысли должен изучать сформировавшиеся науки, чтобы извлечь ее оттуда в
качестве условия их возможности. Напротив, мы уловили бытие, которое
ускользает от познания и которое служит его основанием, мысль, которая
совсем не дана как представление или значение готовых выражений, но которая
схватывается непосредственно как она есть, и этот способ схватывания - не
феномен познания, но сама структура бытия. Мы очутились теперь на почве