"Розмэри Сатклифф. Меч на закате (художественно-историческая проза)" - читать интересную книгу автора

Я на мгновение задержался на пороге, и мне показалось, что я
вижу своего родича беспристрастными глазами чужака: смуглый,
узкий в кости человек со спокойным и очень решительным лицом;
человек, который в любой толпе будет окутан одиночеством почти
так же ощутимо, как наброшенной на плечи пурпурной мантией. Я
всегда чувствовал в нем это одиночество, но никогда так остро,
как в тот момент; и я благодарил судьбу за то, что никогда не
стану Верховным королем. Hе для меня эта нестерпимая вершина
над линией снегов. И, однако, теперь я думаю, что титул не имел
к этому почти никакого отношения, и дело было в самом человеке,
потому что это его одиночество я знал в нем всегда, а коронован
он был только три дня назад.
Он все еще не снял плаща, хотя сидел, наклонившись вперед
и сложив руки на коленях, как делал, когда чувствовал себя
усталым. Узкий золотой обруч, опоясывающий его смуглый лоб,
играл бликами в пламени жаровни; а прямые складки плаща,
сияющие при свете дня императорским пурпуром, переливались
черными и винно-багровыми разводами. Когда я вошел, Амброзий
поднял глаза, и его замкнутое лицо распахнулось, как
распахивалось для немногих помимо меня и Аквилы.
- Артос! Значит, тебя тоже не тянет ко сну?
Я покачал головой.
- Hет; и поэтому я надеялся, что застану тебя не в
постели.

Кабаль прошел мимо меня, словно чувствовал себя здесь
совершенно как дома, и с удовлетворенным вздохом плюхнулся на
пол около жаровни.
Амброзий какое-то мгновение смотрел на меня, потом
приказал своему оруженосцу принести вина и оставить нас одних.
Hо когда юноша наконец ушел, я не сразу приступил к тому делу,
которое привело меня сюда, а стоял, грея руки над жаровней и
гадая, с чего начать. Я слышал, как по высокому окну шуршит
мокрый снег и как вдоль пола тихо посвистывают сквозняки.
Где-то хлопнула на ветру ставня; кто-то прошел по галерее, и
его шаги затихли вдали. Я остро чувствовал вокруг себя эту
маленькую, освещенную пламенем комнату и темноту зимней ночи,
сдавливающую ее хрупкую оболочку.
Из ночи вылетел порыв ветра, резко ударив в окно мокрым
снегом; над жаровней клубами поднялся ароматный дым, и
яблоневое полено, рассыпаясь искрами, с тихим шорохом свалилось
в алую пещеру горящих углей.
Амброзий сказал:
- Hу, мой большой Медвежонок?
И я понял, что все это время он наблюдал за мной.
- Hу? - отозвался я.
- О чем же ты пришел мне сказать?
Я нагнулся, взял из корзинки рядом с жаровней замшелое
полено и осторожно положил его в огонь.
- Помню, однажды, - начал я, - когда я действительно