"Розмэри Сатклифф. Меч на закате (художественно-историческая проза)" - читать интересную книгу автора

был медвежонком, я слышал, как ты призывал одну великую победу
прозвучать словно трубный зов, по всей Британии, чтобы
разрушить саксонскую легенду в умах людей и чтобы племена и
народы услышали этот зов и собрались под твое знамя не по
одному, и не по двое, и не разрозненными боевыми отрядами, но
целыми королевствами... Ты одержал эту победу осенью при
Гуолофе. Здесь на юге, по крайней мере, на некоторое время,
саксы разбиты; Хенгест бежал; а герцоги Думнонии и Кимри,
державшиеся в течение тридцати лет, три ночи назад напились на
твоей коронации. Может быть, это поворотная точка прилива -
этого прилива. Hо все же это только начало, не так ли?
- только начало, - сказал Амброзий, - и то только
здесь, на юге.
- А теперь?
Он стянул с руки огромный браслет, который носил над левым
локтем, - браслет червонного золота, выкованный в подобии
дракона, - и сидел, поворачивая его в пальцах и наблюдая за
тем, как пламя жаровни струится и играет на поверхности
переплетающихся колец.
- Теперь нужно закрепить наши приобретения, восстановить
здесь, на юге, Древнее королевство и превратить его в твердыню,
которая стояла бы, как скала, перед лицом всего, что может
швырнуть в нее море.
Я повернулся и взглянул ему в лицо.
- Это должен сделать ты - построить свою цитадель здесь,
за старой границей, от долины Темзы до Сабринского моря, и
удерживать ее против варваров... - я нашаривал нужные мне
слова, отчаянно пытаясь найти самые верные и обдумывая по ходу
дела то, что я говорил. - Что-то, что было бы для всей
остальной Британии не только местом сбора, но тем же, чем
сердце для человека и орел для легиона. Hо я должен пойти
другим путем.
Он перестал играть браслетом и поднял на меня глаза. Это
были странные глаза для такого смуглого человека: они были
серыми, как зимний дождь, и, однако, в их глубине таилось
пламя. Hо он не сказал ни слова. И поэтому через какое-то время
мне пришлось нащупывать путь дальше без всякой помощи.
- Амброзий, пришло время, когда ты должен вручить мне
деревянный меч и отпустить меня на свободу.
- Я подозревал, что дело именно в этом, - сказал он
после долгого молчания.
- Подозревал? Hо почему?
Его лицо, обычно такое неподвижное и замкнутое, вновь на
мгновение осветилось одной из этих редких улыбок.
- Твои глаза слишком ясно показывают, что делается у тебя
на душе, друг мой. Тебе бы следовало научиться воздвигать хоть
какие-то преграды.
Hо когда мы с ним взглянули друг на друга, между нами не
было никаких преград. Я сказал:
- Ты - Верховный король, и здесь, на юге, ты, возможно,