"Розмэри Сатклиф. Алый знак воина (приключенческий роман) " - читать интересную книгу автора

некоторое время появился Эрп с факелом в руке. Он бежал всю дорогу, как
бежали сейчас во всех уголках клана самые младшие из каждого дома. И черный
очаг снова ожил и, разгораясь, распрямлял лепестки живого пламени. Но сердце
Дрэма оставалось холодным и темным.
На следующий день, когда погасли Костры Белтина, овец отогнали на
высокогорные летние пастбища, и Дрэм, который теперь жил одной жизнью с
пастухами, отправился вместе со всеми. Шли дни, и постепенно он подчинялся
медленному однообразному ритму своего нового распорядка. В сумерках каждый
вечер они загоняли овец в большие загородки со стенами из дерна. (Даже летом
овец редко можно было оставить на ночь на воле, так как в любую минуту из
леса могли появиться волки и схватить их. Что ни говори, волки - народ
дошлый!) А по утрам, когда снова возвращался свет, овец выпускали. Два раза
в сутки, утром и вечером, их водили на водопой к овечьим прудам, на
расстоянии выстрела из лука от загонов. Целыми днями, пока овцы паслись, их
надо было охранять и следить за ними, перегоняя с места на место, чтобы они
всегда ели свежую траву, но не допуская на склоны Меловой, где росла
дурман-трава, или в серые низины, такие, как старые кремневые карьеры. Овец
приходилось собирать, когда они разбредались, выхаживать и лечить от
болезней или после ранения. И только поздно вечером, когда овцы были
благополучно закрыты на ночь в загородке, можно было пойти в низкую дерновую
хижину у овечьего пруда, где тебя ждала горячая похлебка, большей частью
баранья, приготовленная из туши, что всегда была подвешена высоко над
чадящим очагом, так, чтобы ее не достали собаки. Обычно готовила еду одна из
маленьких темнокожих женщин, которая, закончив стряпать, уходила. Судя по
всему, эти женщины не были женами пастухов. После ужина нужно было, смешав
разные травы, готовить мази для овец и чинить пастушье снаряжение. Бывало,
что Долай вдруг принимался рассказывать какую-нибудь из своих удивительных
историй, а иногда молодой Эрп играл на дудке из бузины заунывную
бесхитростную песенку, которую днем играл своим овцам. Но большую часть
времени все сидели молча у очага, так как пастухи были люди молчаливые.
Дрэм еще не прожил с пастухами и Долаем одной луны, как настало время
стрижки овец.
Трижды в год общие заботы объединяли Племя и Пастуший народ. Один раз в
пору листопада, когда устраивали большой общий загон для клеймения скота;
второй раз, когда овцы ягнились, и все, кто способен был держать оружие,
независимо от цвета волос и кожи, принимали участие в охране их от волков.
И, наконец, третий раз, во время стрижки овец, но тут пастухам помогали в
основном женщины Племени.
Лето еще только начиналось, но извилистые холмы Меловой, как в знойный
полдень, дрожали в нагретом воздухе. Стрижи носились высоко в голубой вышине
или же совсем низко вдоль склонов, на которые ложились их тени. И повсюду в
небесах звенела песня жаворонка. Дрэм, пригнавший на стрижку небольшое стадо
с Меловой к загону над деревней, слушал жаворонка и вдыхал запах сухого
тимьяна, покалеченного и примятого овечьими копытцами, чувствуя, как горячее
солнце греет ему спину. Но куда-то ушла радость, которую он раньше испытывал
в такие минуты. Прислушиваясь к блеянию овец и уже подросших ягнят, он не
спускал глаз с их беспокойно пляшущих задних ног и с пастушьего пса серой
окраски, бегавшего вокруг стада. Кью, старшая из двух собак Долая, что была
почти щенком шесть весен назад, нынче не желала никого признавать, хроме
хозяина, и молодой пес Эйсал теперь пас овец с Дрэмом. Пес прекрасно ладил с