"Владимир Савельев. Выстрелы в темноте " - читать интересную книгу автора

- Гаси!

- Ну-у!
Дети сразу же обратили внимание на то, что с наружной стороны высокого
забора с колючей проволокой поверху, окружавшего тот опостылевший им
интернат, рев моторов как бы сгустился, после чего тяжелые и мрачные ворота
широко распахнулись. Во двор не без лихости вкатились, теснясь, давя цветы
на клумбах и ломая хрупкие деревца, десятка полтора мощных, окутанных
сизыми клубами бензинового дыма "студебеккеров", и тотчас же между
машинами, откидывая задние борта, засуетились незнакомые солдаты.
- Квикли! Квикли!
- Тавай! Тавай! Тавай!

Слухом, обретшим внезапную всеохватность, Федя улавливал и звонкие
восклицания своих сверстников, и растерянное перешептыванье обычно таких
надменных воспитателей, и угрожающее побулькиванье воды, закипевшей в
радиаторах огромных и горбоносых автомобилей. Откинув
пятнисто-маскировочный капот ближайшего "студебеккера" и попирая крыло
машины одной ногой, а вторую вытянув так, словно бы собирался сделать
"ласточку", рослый солдат-негр сосредоточенно копался в перегретом моторе.
Копался так деловито и обыденно, точно за его необъятной спиной и не
существовало вовсе ни открытого, наконец, союзниками второго фронта, ни
сделавшегося вдруг карликово-жалким интернатовского двора, ни пытавшейся
сохранить даже в такой ситуации полувоенную выправку и независимый вид фрау
Эммы.
- Квикли! Квикли!
- Тавай! Тавай! Отчен тавай!
Почему-то именно в те минуты, может, в результате работы памяти по
принципу "исходя от противного", вспомнилось Феде, как однажды за селом,
еще до войны, метнулись перед ним, грузно пересекая межник, серая огромная
дудачиха с подросшим за лето, но еще не поставленным на крыло птенцом. И
мальчик, не раздумывая и не глядя себе под ноги, весь во власти мгновенно
охватившей его охотничьей страсти, бросился, раскинув руки, ловить
закричавшего в испуге дудачонка. Быстрей! Быстрей! Напрасно взрослая птица,
стремясь отвлечь на себя внимание человека и делая для этого очередной
неширокий круг по траве, вновь и вновь оказывалась на пути преследователя в
опасной для себя близости к нему: в конце концов Феде удалось схватить и
поднять на руки вытягивавшего шею и отчаянно трепыхавшегося птенца.
Быстрей! Быстрей! Быстрей! Мать дудачонка, теперь уже совершенно обезумев,
с истошными криками металась вокруг, то и дело подскакивая к человеку почти
вплотную, но не угрожающе, а как-то, наоборот, просительно вытягивая при
этом длинную шею.
- Квикли! Квикли!
- Шнель! Шнель! Шнель!
Странно было слышать Феде, как естественно смешались друг с дружкой
поторапливающие воспитанников команды на английском и немецком - недавно еще
враждовавших меж собой - языках. Еще удивительнее было видеть ее, тяжелую на
руку и ставшую ненавистной за эти три года фрау Эмму, карикатурно пытавшуюся
кокетничать с веснушчатым и мрачноватым майором специальной службы союзных
войск.