"Иван Щеголихин. Должностные лица (Роман) " - читать интересную книгу автора

точку попал, Шевчик за металл погиб, за туфту.
- Алесю не надо было никуда ехать, лучше бы он поступил в институт, как
я, он тоже мог стать кандидатом наук, у меня нет машины, но скоро будет,
только зачем мне покидать родину? (Будто Шевчик в ФРГ уехал). Алесь мне
письма писал, не жаловался, но я между строчек видел, что ему здесь не
климат, у него болезнь по моральной причине.
Пьяная Каролина перебила его громким криком:
- Его сгубила наша система!
Ее пытались успокоить, слезы ей вытирали, вообще утешали Каролину
больше, чем Ульяну. Научный сотрудник тоже горевал, не думал, о чем говорит,
получалось местами глупо:
- Он меня в письме спрашивал, нельзя ли по договоренности поменять
Каратас на Киев, но это же несерьезно, мы даже на Москву не меняем, у нас
мать городов русских. - Он винил чужие края и большие деньги, тогда как на
родине легче, родина каждому нужнее, и Алесю она нужна и его детям.
А пьяная Каролина опять прокричала:
- Его сгубила мафия!
Пока говорили, где-то неподалеку ухала земля, будто бетон долбили,
кого-то еще принесут сегодня. Опустили гроб на веревках - а могилу вырыли
узкую, тютелька в тютельку, чтобы гроб пролез. Сачкуют гады, что за народ,
ведь заплачено по-человечески.
Уля тихо плакала и все спрашивала себя - больше некого - что это был за
узелок темный, который она выбросила?
Четыре мужика в телогрейках, уже в подпитии, с опухшими рожами,
оживленные, как на ярмарке, повыдергивали из-под гроба веревки и начали
быстро зарывать, словно боясь, как бы родные и близкие не раздумали.
Поставили крашеную тумбу со звездочкой и блестящей дорогой пластинкой, на
ней имя, отчество, фамилия и две даты через черточку, прожил всего-навсего
двадцать восемь лет. А почему погиб и за что погиб, знать не обязательно,
обозначены цифры - и все, как будто они важнее всего на свете. Почему-то
наши предки для надгробья выбрали не профессию, не состав семьи, не диагноз
болезни и ни что-то еще другое, а только даты, сколько прожил, пустое
количество. А ведь бывает еще и качество. Жил, чтобы купить "Жигули", жену
любил и сына Тараса, и работа, наверное, была по душе, иначе ведь ушел бы,
уволился, сейчас свободно - подал заявление, и через две недели тебе по
закону расчет, не то, что было когда-то во время войны...
Не знаем, для чего жил, не знаем, почему помер, ведь приступ -
следствие какого-то буйного несогласия, какого-то нежданного и тем более
непереносимого удара судьбы. Говорим хорошие слова: пусть ему земля будет
пухом, - знаем, жизнь наша свинцово тяжела. Говорим, царство ему небесное,
знаем, мечтал он царствовать на земле и монеты имел царские. После краха в
Тбилиси, когда они с Кладошвили возвращались поездом в Кутаиси, без предела
униженные, начисто ограбленные, они поклялись найти себе более достойное
занятие. Только надо прежде как-то рассчитаться. Давид потерял чужие
"Жигули", а Шевчик потерял чужие десятки тысяч. Алесь вспомнил тогда про
флакон с жидкостью, который Кладошвили достал из кармашка и начал проводить
анализ. Вспомнил и спросил, а где тот ювелир, что прикидывался сапожником в
Кулашах, у него были золотые монеты, где он сейчас. Уехал, - сказал Давид, -
на соединение с родственниками.
Известно, человек до последнего мига не чует смерти и потому не