"Иван Щеголихин. Должностные лица (Роман) " - читать интересную книгу автора

не дискутируют. А у меня еще поручение из Алма-Аты от человека, очень,
знаете ли, уважаемого. На каракуль.
- С каракулем дело обстоит легче.
- Ну так как? - снова повторила она, объяснения Шибаева пролетели над
ее шиньоном. - Неужели у вас нет заначки? Все, разумеется, по
государственной цене, с оплатой меха и шитья. Говорят, ваша жена
непревзойденный скорняк?
- А сам Барнаулов не мог бы на меня выйти?
Зябрева укоризненно качнула головой из стороны в сторону - не
о-жи-да-ла. Неужели директору мехового комбината не нужна дружба с
начальником торговой инспекции?
- Вы еще начинающий руководитель, дорогой Шибаев. "На меня выйти".
Знаете, как это делается? Он зовет вашего Прыгунова, - что там за безобразия
на меховом комбинате? Почему труженики Каратаса жалуются на плохое качество
продукции? До каких пор мы будем терпеть их отставание от передового
технического прогресса? Почему плана нет? А если план есть, почему нет
перевыполнения ни на один процент? А если перевыполнение есть, почему не
выступили до сих пор ни с одним почином?
- У нас есть все, и план, и почин.
- Почему на воскресники не стопроцентный выход? Где спортивные
достижения? Где наглядная агитация!? Где борьба с травматизмом? Понавешают
вам таких собак на первом же совещании, на любом, хоть по геморрою,
извините, конечно. Вставят вам такое перо, что вы будете летать к нему
каждый день. Вот так он и "выйдет на вас".
Он не стал с ней спорить, доказывать, что уже выходил на Барнаулова,
например, по поводу квартиры для Ирмы, и они хорошо поладили. И с хорьковым
подкладом выходил, но смешно же, надо быть полностью идиотом, чтобы все это
выкладывать.
- Подумайте, Роман Захарович, только не для вида, а для дела. Я людей
знаю, будьте уверены, - и она подняла ладонь к виску, словно салютуя
Шибаеву, отдавая честь. - Ставить меня в неловкое положение не советую.
Зазвонил телефон. Альбина Викторовна взяла трубку, но прежде сдвинула
брови, готовая ко всему, либо кому-нибудь выдать, либо получить нагоняй.
- А-ах, это вы-ы изволили мне позвонить, Елена, как вас там,
Гавриловна? Здрасьте-здрасьте. Слушаю вас. - Но слушала совсем недолго, и
перебила нетерпеливо, будто ей на любимую мозоль наступили: - Нет! Я
сказ-зала! Хватит, я уже от дочери слышала и про Пушкина, и про
князьев-графьев, не надо мне мозги пудрить. Вы мне укажите прямо, в каких
это правилах записано, дайте мне документ. Мой единственный ребенок, моя
Ксения имеет право прилично выглядеть... Ну и что сережки, что вам эти
сережки, как бревно в глазу! Я же не вставила ей кольцо в ноздрю или еще
куда-то! Сережки наше национальное украшение, если хотите. Галстук само
собой. Вы дайте мне правило, укажите параграф, где было бы черным по
белому - нельзя. Где сказано? Я этого не читала... Нет, она будет носить. Я
сказ-зала!
Шибаев весь, как говорится, превратился в слух, ему бы сейчас
превратиться еще и в рентген - с кем она говорит? Что ей пытается втолковать
эта самая Елена. Как ее там? Прямо-таки в руки что-то ему плывет, чтобы
покрепче взять Зябреву на крючок... Срочно надо узнать, кто поможет, Цою
поручить?