"Александр Щелоков. Я - начальник, ты - дурак " - читать интересную книгу автора

- Павел Алексеевич, не горячись. Нельзя же все воспринимать так
буквально. ПТУРСы - оружие страшное. Это и хотел сказать Никита Сергеевич. А
как быть с танками - тут еще придется подумать...
Уезжая с полигона, Малиновский сел в одну машину с Хрущевым. О чем уж
они говорили в дороге не знает никто. Однако, когда кавалькада остановилась
на перекрестке перед Голицино (Хрущев здесь сворачивал налево) он вышел из
машины попрощаться. Улыбнулся Ротмистрову:
- Не волнуйся, тебе танк сохраним...
Минуло полсотни лет. За порогом - двадцать первый век. Спроси сегодня
среднестатистического жителя России, кто такой Никита, далеко не каждый
поймет о ком идет речь. Танки до сих пор существуют во всех армиях мира.
Параллельно с ними на вооружении пехотных подразделений имеются ПТУРЫ. И
никто еще не сказал, что эпоха этих видов оружия закончилось. Никто, кроме
Хрущева, чья собственная эпоха пришла к концу раньше танковой.

ПОЛКОВОДЕЦ - ЛЮДОЕД

"Видный политический деятель" эпохи Хрущева Николай Викторович
Подгорный, как и все члены Политбюро ЦК партии разбирался в армейских делах
и имел свое мнение по всем военным вопросам. Однажды, беседуя с группой
генералов в кулуарах большого совещания, он продемонстрировал свое знание
военной истории.
- До Суворова войска уже переходили Альпы. Под командованием этого...
Как его?... Ну, людоед, который...
Генералы молчали, не зная, что и подумать. Выручил догадливый член
Военного Совета Московского военного округа генерал Никита Васильевич
Егоров.
- Ганнибал, - подсказал он.
- Ну, - обрадовано согласился Подгорный. - Я же и говорил - каннибал.

ЛЕНЯ - АРТИЛЛЕРИСТ

Высшие руководители Коммунистической партии и Советского правительства
приехали на полигон, где устраивался показ новой боевой техники.
Артиллерист-полковник, которому поручили знакомить гостей с новыми орудиями,
рассказывал:
- Подходит к моей экспозиции Брежнев со свитой. Вальяжный такой,
обаятельно улыбается. Спрашивает: "И что это за пушка?" Меня черт дернул,
поправить: "Это не пушка, а гаубица". И дал пояснения. Главный военный герой
страны помрачнел, но объяснения выслушал. Перешли к следующему орудию. "Что
это за гаубица?" - спросил Брежнев. Мне неудобно, но все же снова поправил:
"Это как раз и есть пушка". Дорогой Леонид Ильич потемнел от моей наглости и
обиженно отошел. Слушать моих объяснений не стал. Все остальные двинулись за
ним. Как я понял, техника мало волновало вождей. Им важнее было
присутствовать там, где был Брежнев. Последнее, что я услышал, были слова
отходившего со всеми вместе маршала Гречко, обращенные к какому-то генералу:
"Этого мудака полковника к общению с руководителями высокого ранга не
подпускайте ни на пушечный, ни на гаубичный выстрел. Пусть хамит в других
местах".
Короче, ельцинские "тридцать восемь снайперов" в захваченном бандитами