"Татьяна Щепкина-Куперник. Первый бал " - читать интересную книгу автора

виноват. Право, убедил, уговорил... Чтобы не разлучать с его девочками... А
меня легко уговорить... Самой жалко было с ней расставаться: думала, отдать
в институт - совсем одна останусь. И девочки... А где они теперь, его
девочки-то? Одна в Цюрихе, другая - просто неизвестно где. А все гимназия!
Налейте мне еще чайку, вдова, только сами!
Когда вдова принесла еще чаю генеральше, та продолжала изливать верной
наперснице свое сердце.
- Одна надежда у меня, что ей понравится на балу... Увлечется этим и
забудет все свои чудачества. Она ведь такая: уж если чем-нибудь увлечется,
так вся без остатку. Господи, хоть бы ее кто заинтересовал!..
Вдова придвинулась ближе к постели и сделала таинственное лицо:
- Что я вам скажу, дорогие мои...
- Что? - спросила генеральша оживленно и даже приподнялась на полном
локотке среди подушек, в позе рубенсовской Цитереи среди пены морской.
- Мне что почудилось... Вы только не сердитесь, если я, может, и
ошибаюсь. Я думаю, они и на этот бал захотели... потому что не впал ли им в
глазок кавалер один?
- Какие глупости, вдова! - разочарованно протянула генеральша. - Какой
кавалер ей мог понравиться? Она никого не видит и знать не хочет из здешних
молодых людей.
- Из здешних... так ведь есть и нездешние... Воля ваша... Я все
замечаю, все слышу: такая уж я приметливая! И не хотела бы - а так вот само
в глаза и бросится!
- Да что же вам бросилось-то?
- А вот... - еще таинственнее зашептала вдова, - прошлый раз, как у вас
была председательша... и говорила про этот бал... я чай разливала, помните?
- Ну, ну?
- Ольга Николаевна их так внимательно слушали... и говорят: "А князь
Гордынский тоже будет там?.." - "Как же, - говорит Анна Викторовна, -
натурально будет: они все трое приглашены, помилуйте, - говорит, - мы им так
благодарны за их, - говорит, - распорядительность" и все такое... Ольга
Николаевна так, знаете, помолчали, глазки опустили, потом и говорят:
"Интересно мне на него вблизи поглядеть"... Так, будто равнодушно говорят, а
я их личико, слава богу, давно знаю - у самих так ноздри подернулись: верный
признак, что они в волнении.
- И пустяки же вы говорите, вдова! - с легкой досадой, ставя чашку за
стол, возразила генеральша. - Будто вы не знаете Оленьку! Да Оленька бы и на
глаза его к себе не пустила. Ничего вы не понимаете! Он вот, говорят, целые
три деревни перестрелял.
- Да уж как хотите, радости мои, может быть, я и глупа, а только любовь
не разбирает! Вы его видели? Красавец, стройный, улыбка ангельская; а что ж,
что он назначен бунтовщиков усмирять? Он государю служит верой и правдой и
защищать нас приставлен! А если он Ольге Николаевне понравился, - я их тоже
знаю: ничего не спросят, а пойдут за него - и все тут! И княгинюшкой будут!
- Ах, вдова, вдова... - поддаваясь, хотя еще слабо протестуя, вздохнула
генеральша. - Боюсь, что не увижу я ее княгинюшкой! А стоила бы она того! Не
следует так говорить о родной дочери, но ведь действительно красавица!
- Вся в мать, вся в мать, красавицы мои! - умиленно подхватила вдова.
Генеральша засмеялась и шутливо потрепала ее ручкой по губам, чмокнувшим тут
же эту пухлую ручку.