"Татьяна Щепкина-Куперник. Поздние воспоминания " - читать интересную книгу автора

наступало увлечение какой-нибудь пьесой, показывавшей совсем другой мир, чем
тот, который блистал на сцене французского театра. После картин страдания и
скорби особенно приятен бывал роскошный ужин у Кюба или в розом гобеленовом
кабинете в "Медведе"... Газеты, особенно "Новое время", принадлежавшее тому
же Суворину, прокричали Озерову, и в течение всего сезона она была настоящей
знаменитостью. Портреты, интервью, восторги... Она имела колоссальный успех
и действительно была превосходной Ганнеле. Но... в конце концов весь
Петербург пересмотрел ее, пьеса перестала делать сборы - и "Ганнеле" сошла с
репертуара, а вместе с ней сошла и бедняжка Озерова. Робкая, болезненная,
впечатлительная и чрезмерно нервная, она словно воплотилась в образ Ганнеле
и не могла отделаться от него.

Когда ей попробовали давать другие роли, она во всех оставалась
Ганнеле... и ничего другого сыграть не могла. Так ничего она и не сыграла...
и погрузилась в полную безвестность.

Как-то несколько лет спустя я увидала за кулисами какого-то театра
бледную женщину в скромном темном платье, с трагическими глазами. И,
невольно заинтересовавшись, спросила - кто это?

- Вы не узнали? Бывшая Ганнеле, Озерова - актриса без ангажемента, -
ответили мне.

Дальнейшей ее судьбы я не знаю.

Суворин искал актрису взамен ее. По совету А.П.Чехова он посмотрел
Яворскую, она показалась ему подходящей, и он пригласил ее. А ей очень
хотелось в Петербург. Ей хотелось показать не принявшему ее Александринскому
театру, что она чего-нибудь стоит, что она, отверженная ученица, через
какие-нибудь два года возвращается в Петербург премьершей в один из больших
театров. Поэтому она, не обращая внимания на огорчение и уговоры Корша,
бросила Москву и уехала в Петербург.

Помню, как вскоре после ее переезда туда я приехала к ней гостить, и мы
вместе попали в Михайловский театр. Она сидела в ложе, в элегантном вечернем
туалете, и улыбалась немножко злорадно. Вернувшись домой, она вынула старую
тетрадку своего дневника и показала мне:

"...Я уходила из театра, чувствуя себя парией. В ложе сидела Савина,
многие из моих товарищей по школе были в театре... мне одной не было здесь
места: я была изгнана... Я шла по устланной коврами лестнице и говорила
себе: "Я вернусь сюда... но вернусь победительницей".

- И вот я вернулась в Петербург!..

Я оставила ее на новом месте и уехала в Москву, а оттуда в Крым, где
усердно работала над переводом новой пьесы Ростана "Принцесса Греза",
которую Яворская решила поставить в свой бенефис. С осени я больше жила в
Петербурге, чем в Москве, занятая постановкой этой самой "Принцессы Грезы",
и много времени проводила поэтому в Суворинском театре, в атмосфере