"Василий Щепетнев. Хроники, 1928 г.(Фрагмент: 'Хроники Черной Земли') " - читать интересную книгу автора

машинку. Разумеется, никакого "кольта" на самом деле не существовало, у отца
был именной "наган" вороненой стали, из которого Никифоров даже стрелял, но
то - у отца.
Еще сонный, он оделся, толкнулся в дверь. Шероховатость дерева под
ладонью, его твердость, вещественность убеждали - было, все было. Никифоров
переступил порожек, вглядываясь под ноги. Чего ждал, что искал? Было чисто.
То есть, не то, чтобы чисто совершенно, мусору хватало, но мусору
обыденного, повседневного - щепочки, недокуренные самокрутки, просто клочки
бумаги, дорожная пыль, кажется, следы плевков, в общем, самая обыкновенная
дрянь.
Кровавых пятен не хватает? Никифоров обругал себя "за фантазии", далеко
можно пойти, если не тормознуть вовремя. Суеверия, пережиток. Что суеверие,
что пережиток, он не определял. Так легче, проще. Простота нравилась, как
нравится ясный, солнечный день, ключевая вода, свежеиспеченный хлеб.
Он медлил, понимая, что спускать Фимке нельзя, нельзя просто из-за
принципа, и, в то же время, устраивать драку здесь? Не место, он, Фимка,
вроде как на посту. При исполнении.
В раздумье он двигался по коридору, а потом решил - как получится. По
обстановке.
Ломал голову напрасно - Фимки не было. Вышел, может, по нужде.
Никифоров подошел к двери, прикрытой, но не запертой. А воздух снаружи
бодрый, озорной. И роса. К дождю роса, или нет, кажется, наоборот? Он
вглядывался, слушал, решив про себя ограничится парой подзатыльников,
большего, право, Фимка не стоил.
Только ноги измочил. Росой, росой измочил, а все же...
Вернувшись в келью, он пожевал оставленное с вечера и опять улегся. На
сей раз спать и не думал, просто поваляться хотел, что утреничать, но - как
в прорубь шагнул. Сны холодные и темные.
- Уймись! Уймись, говорю! Найдется твой Ефим, куда денется!
В ответ причитания, частые, неразборчивые, безнадежные.
- От дура баба! Понять не может, что у парня своя жизнь. Послал я его
по делу. Важному, ответственному делу. Кому попало не поручишь, а Ефим
хлопец как раз подходящий, надежный. Доверие оказали, гордиться должна, а
ты...
- А почему мне не сказал? Матери!
- Спешно послал, понимаешь, спешно! Ты бы шла домой, сыну-то вредишь,
судьбу ломаешь!
Причитания постепенно стихали. Никифоров прибрался - лежак застелил,
крошки смел. Порядок, можно гостя встречать.
Он не ошибся - Василь вошел без стука, как к своему.
- Что, парень, заспался? - а смотрел настороженно, зорко.
- Спал... - неопределенно махнул рукой Никифоров. Рассказал Фимка? Да
что он мог рассказать, Клаву-то не видел. Как по двери молотил, разве? А
мог. Просто взял да рассказал, и что знал, и так, трепло...
- Хорошо спал?
- Не жалуюсь, - в конце концов, какое им всем дело? Хочет - спит,
хочет - на дудке играет. Деревенскими командуй.
- А то наши хлопцы так, из шкоды, шутковать любят.
- Не слышал.
- Ну и лады. Даже хорошо, что выспался. Отдохнул, значит, - Василь