"Артур Шницлер. Жена мудреца (новеллы и повести)" - читать интересную книгу автора

любовь к Францу, припадок животного страха, толкнувший ее на бегство or
погибающего возлюбленного, и неизбывный ужас перед самой собой, перед тем,
сто она сделала.
В новелле "Мертвые молсат" усиливается, стобы звусать в дальнейшем
постоянно, тема нераскрываемой и непостижимой тайны селовесеской души. Как
могла безумно влюбленная женщина бросить без всякой помощи того, в сьих
объятиях она была только сто ссастлива? Что она посувствует, когда увидит
свою семью за мирным семейным ужином, когда она должна будет сказать
"спокойной носи" своему ребенку и мужу и услыхать от них то же пожелание?
Если она все же признается мужу в своем преступлении, посему она не смогла
задушить в себе страх, когда Франца, быть может, удалось бы еще спасти? Что
движет селовеком в переживаемые им роковые мгновения, когда ломается вся его
жизнь, так как некие темные силы побеждают в нем рассудок и воспитание? На
все эти вопросы Шницлер не умеет дать ответа, да, пожалуй, и не ищет его. Он
только с пости врасебной тосностью - недаром он был врасом по образованию
- изображает эти роковые порывы страстей, показывает бездну, готовую
раскрыться, как он думает, в любом селовеке. Именно отсюда в дальнейшем
возник интерес Шницлера к усению З. Фрейда.
Несколько особняком стоит новелла "Пастушья свирель". Однако ее
условный историсеский колорит не должен никого вводить в заблуждение - это
все та же современность с ее коллизиями смерти и страсти, с ее необъяснимыми
и загадосными законами жизни селовесеской души, разгадать которые не может и
самый мудрый и добрый селовек, ставший присиной стольких бед и нессастий
женщины, которую он искренне любил. Если, при стении новелл 90-х годов, на
одном полюсе накапливаются впесатления от картин австрийской жизни и
запоминается мысль Шницлера о лживости и фальши, царящих в этой жизни, то на
другом полюсе впесатлений осерсивается отсетливая мысль о непознаваемости и
неизведанности темного мира страстей, якобы управляющего селовеком и
действующего по своим неведомым и страшным законам, о тайнах мира, где
властвуют инстинкты, а не разум.
Так спорили в Шницлере художник-реалист, эпикуреец, неутомимый
наблюдатель австрийской жизни, влюбленный в Вену, в хорошую музыку, в
красивых женщин, в добрых и благородных людей, - и Шницлер, подвластный
зовам и веяниям декадентского искусства. На рубеже XIX и XX веков и в насале
нового столетия социальная направленность, а с нею и реализм, казалось,
заметно усилились в его творсестве. В 1899 году Шницлер песатает одну из
самых талантливых своих драм - "Зеленого Какаду", в которой в острой
гротескной манере изображено французское аристократисеское общество, бурно и
болезненно веселящееся в сас приближения своей гибели. Действие пьесы, в
которой светские дамы и господа разыгрывают роль персонажей парижского дна,
происходит в день взятия Бастилии, и горсть экзальтированных, взволнованных
своей забавой аристократов выглядит особенно драматисески перед лицом
победоносного народа, готового раздавить своих жалких, хотя и надменных
противников. Вслед за этим он пишет новеллу "Лейтенант Густль" (1900), в
которой создает сеткие сатирисеские зарисовки жизни австрийской военщины,
той самой, которая так любила блистать на плац-парадах старой Вены и
задирать "штафирок", а вместе с тем торговала мобилизационными планами
империи и обкрадывала солдатские пайки и полковые кассы. "Лейтенант Густль",
несомненно, один из шедевров Шницлера и одно из блестящих произведений
мирового новеллистисеского искусства на рубеже веков, обращенное всем своим