"Вальтер Скотт. Зеркало тетушки Маргарет" - читать интересную книгу автора

толикой отваги своей сестры, то сумела бы так или иначе образумить мужа,
будь он хоть самим забиякой Фальконбриджем. Большая же часть их знакомых
изображала беспристрастие и почитала виновными обе стороны, хотя,
собственно-то говоря, из этих двух сторон одна была угнетателем, а другая -
угнетаемой. Эти знакомые выступали в таком тоне:
- Разумеется, никому и в голову не придет оправдывать сэра Филиппа
Форестера, но ведь все мы хорошо его знали, и Джемми Фальконер следовало бы
с самого начала понимать, на что она идет.
- И вообще, с чего это она польстилась на сэра Филиппа?
- Да он бы на нее и не взглянул, если бы она сама не бросилась ему на
шею со своими разнесчастными десятью тысячами фунтов впридачу. Ручаюсь, коли
он охотился за деньгами, так она отравила ему все удовольствие от сделки. Уж
я-то знаю, где сэр Филипп мог бы выгадать значительно больше.
- А если ей нужен был муж, тогда почему бы ей не постараться устроить
так, чтобы дома ему было уютно, чтобы там все было опрятно и в самом лучшем
стиле? Почему бы не приглашать почаще его друзей вместо того, чтобы
надоедать своими плаксивыми ребятишками? Говорю во всеуслышание, по моему
мнению, умная жена, которая знала бы, как с ним управляться, мигом
превратила бы сэра Филиппа в примерного семьянина.
Впрочем сии прелестные критикессы, стройным хором восславляющие услады
домашнего очага, начисто забывали о том, что краеугольным камнем во всей
этой ситуации является стесненность в средствах, и что для того, чтобы
радушно принять у себя светское общество, оплатить все расходы на угощение
должен был бы сам сэр Филипп, чьи доходы (весьма оскудевшие) отнюдь не
позволяли сочетать затраты на широкое гостеприимство с теми menus plaisirs
(маленькие удовольствия), в коих достойный рыцарь никогда себе не отказывал.
Засим, вопреки всем мудрым суждениям его светских приятельниц, сэр Филипп
предпочитал расточать свои чары где угодно вне дома, покидая постылое жилище
и немилую супругу.
Наконец, всерьез озаботившись своими денежными делами и уставши даже от
того краткого времени, что он проводил в своем безрадостном доме, сэр Филипп
Форрестер вознамерился предпринять поездку в Европу в качестве волонтера.
В высшем обществе в те годы это было весьма распространено, и наш
рыцарь, вероятно, пришел к мнению возвысить его образ beau garson (славный
малый), но не впасть в излишний педантизм - просто необходим для поддержания
того исключительного положения, что занимал он в глазах света.
Решение сэра Филиппа ввергло его жену в пучину агонии и мук ужаса,
проявление коих столь раздражало достославного баронета, что он, вопреки
своему обыкновению, не счел за труд попытаться смягчить ее тревогу, и тем
снова и снова заставлял ее проливать слезы, в которых скорбь была уже
смешана с удовольствием.
Леди Ботвелл как милости просила разрешения сэра Филиппа приютить в
своем доме сестру и ее детей на время его пребывания в Европе.
Сэр Филипп охотно принял предложение, которое разом избавляло его от
лишних расходов, заставляло умолкнуть досужих сплетников, кои иначе, чего
доброго, могли бы пустить слух о том, что он, мол, бросил жену и детей, и
вдобавок еще и доставляло удовольствие леди Ботвелл - к даме этой он
испытывал немалое уважение, ибо она всегда говорила с ним свободно и
начистоту, а иной раз и резко, не страшась ни его едкого остроумия, ни
репутации в свете.