"О.А.Седакова. Поэтика обряда, часть 1 (Погребальная обрядность восточных и южных славян) " - читать интересную книгу автора

неразличимых существ (как и русалки); в легкости превращений одного
демонического существа в другое (русалки в полевку и др.). Как функции по
существу, эти силы именуются по месту или времени своего действия: банник,
полудница и т.п. Характерен термин орл. родители 'покойник' (один, и даже
если это ребенок [Даль]), подобный римскому manes; показательна тенденция к
замене единственного числа множественным в обращениях украинских плачей
[Свенщцький 1912,17].
В такой картине демонологии цитированное выше положение о происхождении
славянских "духов" из душ умерших представляется слишком линейным: точнее
было бы говорить о их типологическом единстве: Типологическое единство дедов
и космических сил следует иметь в виду и тогда, когда в обрядах календарного
цикла (зимних [Виноградова 1982] или весенних [Соколова 1979])
обнаруживается поминальная тематика. Такие традиционные термины, как "культ
умерших" или "культ предков", переводя содержание обряда в чисто
человеческий, социальный, "семейный" план, модернизируют и упрощают сами
архаические представления "человеческого" и "природного", "смерти" и
"жизни", богатство которых обеспечено их нечленораздельностью и логической
непроясненностью*.
______________
* Исходя из того образа духовной славянской культуры, который дает
исследованный нами материал, мы осмеливаемся сделать самое общее
предположение о характере "народного христианства" или
"христианско-языческого синкретизма" народных верований. Наша гипотеза
заключается в следующем: с принятием христианства автохтонное славянское
язычество не только деградировало и отступало на периферию культуры, но и
особым образом развивалось. Церковный культ и ритуал сообщили
структурирующее начало аморфной взвеси языческих верований. Парадоксальным
образом культ святых мог "собрать" вокруг себя рассыпанные атрибуты
персонажей языческой мифологии, создавая таким образом те фигуры "языческих
божеств", которые исследователи реконструируют для древнейшего периода и
связывают с "пантеоном Владимира" (аутентичность которого не раз
оспоривалась). Есть большая вероятность, что "языческие славянские божества"
родились (или приобрели отчетливый образ) в христианскую эпоху: т. е. не
Свт. Николай Мирликийский "заместил" древнего Велеса (как это постулируется
в: [Успенский 1982]) или св. Параскева - древнюю Мокошь, а напротив, они их
в своем роде "создали". Образ христианского святого, как кристалл,
помещенный в насыщенный раствор, собрал к себе те или другие атрибуты
языческих "сил".

Уже в частных похоронах содержатся моменты, позволяющие видеть этот
обряд как "космический": несоблюдения определенных предписаний влекут за
собой град, засуху; с другой стороны, погода (вёдро или ненастье)
свидетельствует о том, каков был покойный (например, если дождь при выносе -
праведный, если солнце - грешный (новг. [Шейн 1890, 780]); чаще - наоборот).
Что касается отмеченной Фрейденберг безымянности духов такого рода, нужно
заметить, что имена иногда возникают в этой сфере (например, влад. Мароний -
"к Маронию на райское поле" [Завойко 1914, 87]) или полес. Макар, арханг.
Макарушка - утопленник, которого выкликают при вызывании дождя из колодца,
или серб. Cmoja, Станко, Ocmaja, к которым обращаются при заклинании
градовой тучи [Толстые 1979, 74]. Имена эти обыкновенно семантизированы*.