"О.А.Седакова. Поэтика обряда, часть 1 (Погребальная обрядность восточных и южных славян) " - читать интересную книгу автора

первым. Различия между обрядами, посвященными "чистым" и "заложным",
сводятся в основном к противопоставлению по месту захоронения (см. подробнее
главу 2) и по составу действий, более архаичному в случае похорон
"заложного".
К позднейшему времени представление о "своей"/"не-своей> смерти сильно
эволюционировало. Внезапная и насильственная смерть любого рода уже не
осмысляется как причина "хождения". Некоторые виды "не-своей" смерти
приобретают противоположный статус "святой смерти". Так, "святой смертью"
(по-божэму умреть) может считаться смерть от грома (для мужчины) и смерть
родами (для женщины): "Молим се: от гръмен да умре мъжо, жена - лахуса"
(Молимся, чтобы мужчина умер от грома, а женщина родами) (блг. комр., запись
И. Седаковой, в точности совпадает с украинским поверьем). Противоположные
оценки этих видов кончины как "святых" или "крайне грешных", прямо ведущих к
хождению, распространены на славянской территории - см. составленную К.
Мошинским карту: "Убитый громом" [Moszynski 1967,2/1,733, карта № 17].
Умершими по-божэму могут считаться утопленник и опойца: "Топленник - святой.
От горилки умре у чади - то по-божэму" (гом. [Седакова 1983, 262]).
Однако в этих случаях новая традиция не вытеснила старую вполне, как
это случилось со "смертью в детстве". Точнее, представление об умершем
ребенке распалось на две традиции: одна касается некрещеных детей
(некрещеность заместила древнейшее младенчество), к которым сохраняется
отношение как к "нечистым", другая -крещеных, которые почитаются "ангелами":
"Младенцы, не попробовавшие соски, живут на востоке, как ангелы; в полдни -
младенцы до 7 лет. Мечта взрослых - попасть хотя бы на закатную сторону, к
Маронию на райское поле. Здесь хотя и нет яблок, но жить тоже недурно"
(влад. [Завойко 1914,87]). И этим мотивируются особые черты в похоронах
детей (в частности, запрет на тоску особенно строг на похоронах детей;
заплачки по ним запрещены), ср. такое парадоксальное следствие их
"невинности": "малых ховали биз батюшки: батюшка (т.е. священник) отправляе
коли лет ужэ семь", гом. [Седакова 1983,255]). Видимо, здесь своеобразно
сказалось церковное установление причастия без исповеди для детей до
определенных лет (приблизительно семи).
Характерной чертой народного христианства в России стало поклонение
убиенным детям, часто местное, не получившее официальных санкций церкви:
смерть в невинном возрасте осмыслялась как мученичество (см., в частности, о
канонизации св. Артемия Веркольского* [Го-лубинский 1904,128]). Вместе с
детской смертью была переосмыслена и смерть от руки злодея: страдание без
сопротивления приобретало ореол мученичества Христа ради - идея эта была
усвоена народным сознанием из житий первых канонизированных русских святых,
князей Бориса и Глеба. К такому христианскому представлению о безвинном
страдании присоединяется традиционно славянский мотив "доли" и "передачи":
"Самый грешный при ныхратный смерти отдаёт грехи убийце" (блр.
(Никифоровский 1897,286]).
______________
* В случае почитания Артемия Веркольского соединяются два мотива "святой
смерти": смерть в невинном возрасте и смерть от грома.

Из списка "Мертвенного Канона" некоторые виды "не-своей" смерти
сохраняются в местных традициях: так, болгарское повсеместно
распространенное поверье об опасности ран на теле умершего требует в таком