"О.А.Седакова. Поэтика обряда, часть 1 (Погребальная обрядность восточных и южных славян) " - читать интересную книгу автора

покойном замирают (теряют целебную силу)", снят. [Гнатюк 1912, 231]);
молодым нельзя ходить на похороны, не то у них детей не будет. Оппозиция
жизнь/смерть здесь предстает как жизнь/не-жизнь (гибель),
плодородие/неплодородие.
Другой семантический круг значения смерти противопоставлен как жизни,
так и "иному миру": это путь, промежуточная зона, промежуточное состояние
умершего. Как можно судить по южнославянскому обряду, период этот не
кончается погребением: окончательно "умершим" человек становится через 3, 5,
7 или 9 лет после погребения; вампир окончательно "окостеневает" через 3
года. Редкие восточнославянские реликты такого представления о
продолжительной промежуточной стадии "не-вполне смерти", т. е. не вполне
оживления, говорят о том, что это разделение можно считать исходно
общеславянским: "До 9 лет душа только замирает и лишь через 9 лет совсем
оставляет тело" (пинск. [Булгаковский 1890, 101]); потору-ча-потйрча
(некрещеные дети) через семь лет превращаются в мавок-семилеток (ю.-зап.
[Чубинский 1877,713]).
Наконец, третий семантический круг смерти совпадает со значением иного
света, житья вековечного, просонья глубокого, онного соживленьица. Здесь
оппозиция жизнь/смерть читается как жизнь/вечная жизнь (или жизнь
человеческая/жизнь космическая); она изоморфна оппозициям видимое/невидимое,
близкое/далекое, красное/белое, день/ночь, земля/небо или земля/преисподняя.
Семантический мотив невидимости, характеризующий как "загробный мир",
так и "душу", и Смерть, которая "не кажась ходит", смол. [Добровольский
1894,109], соотнесен с мотивом слепоты или конкретизирован в нем. "До Суда
нет муки, но все (умершие) слепы" (влад. [Завойко 1917, 89]). Мертвецы
слепы, "черти, видящие живых (Вий), - как бы шаманы среди них" [Пропп
1946,60]. В лексике, связанной с погребальным обрядом, сохранено это
представление "слепоты": слiпий мак - мак, которым посыпают могилу босуркуна
(укр. [Богатырев 1971,272]); ср. полес. мак-видюк (ведун), глухой мак -
другое название того же магического средства. Можно предположить, что в
метеорологическом термине слепой дождь, который имеет и такие характерные
именования, как ровен, топлгэник сэшица [Азимов 1983, 215], эпитет соотнесен
с этой характеристикой "мира мертвых"*, то же можно предположить и об укр.
слепец 'воробей', который Д. К. Зеленин истолковывает как заместительное
именование на основе табу, имеющее продуцирующую направленность (чтоб не
видел посевов) [Зеленин 1930, 6]. Имея в виду связь птиц (и воробья, в
частности: "Як воробей прилетае, так кажа, што дид, чи диця, чи сынок
прилетае, у кого хто помер" (гом. [Седакова 1983, 260]) с душами, можно иным
путем интерпретировать эту метафору. Мотив слепоты и невидимости находит
драматическое воплощение в "играх при покойном", для многих из которых
необходимо завязывание глаз или отворачивание водящего.
______________
* С той же темой "мертвецов" и "загробья" могут быть связаны и приводимые в
указанной статье термины жыдоуски дошч и цыганьски дожчь: ср. воплощающие
мотив "чужого", "некрещеного" эпитеты смерти в загадках и плачах:
сарацынский, варварский и т. п.

Невидимость связана также с темнотой. Темнота загробного мира
составляет мотивацию многочисленных обрядовых актов со свечами и зажиганием
света в доме в течение обрядового времени. Наряду с общераспространенным