"О.А.Седакова. Поэтика обряда, часть 1 (Погребальная обрядность восточных и южных славян) " - читать интересную книгу автора

Состав обряда и его членение на основании пространственного признака

В предыдущей главе мы попытались описать тот переход, выход и вход
души, который моделирует погребальный обряд в его семантических мотивах и
метафорах. Теперь, основываясь на том же представлении о ведущей роли
пространственного кода, опишем этот переход в конкретном воплощении
обрядовых актов: как переход из одного локуса через ряд посредующих в
другой. Единицы пространственного языка, естественно, переменятся: на место
области жизни и области смерти, двух полюсов перехода на содержательном
уровне, конкретика обрядовых актов ставит дом и кладбище.
Дом противопоставлен смерти как центральный локус жизни. Событие смерти
описывается в плачах как ее вторжение в дом, незваный приход злого гостя.
Среди примет смерти - стук птицы в окно, в дверь, в стену; прорубание нового
окна в доме; беспричинно, сама собой отворяющаяся дверь и другие нарушения
замкнутости дома для смерти. Среди сновидений, сулящих смерть, - разрушение
дома, вход в дом батюшки (священника), обходящего село. Обряд должен
восстановить равновесие, нарушенное вторжением смерти в дом, вынести из него
смерть, про водить ее (см. термины проводы, укр. npiвidu 'похороны') на ее
"законное" пространство, кладбище, "спрятать" там (ср. терминологию с этой
семантикой: поховати, похоронить, погрести; этимологически имеющее тот же
смысл 'предать забвению' др.-рус. погренVти - см. [Якобссон 1965]) и
"замкнуть" (см. акт бросания замка в могилу).
В мире живых есть постоянные "точки контакта" с загробьем, "ходы" в
иной мир: это колодцы*, дупла в корнях**, межи, перепутья и другие
"выморочные места". Обряд стремится сузить многообразие и бесформенность
пространственного представления смерти, ограничить ее область зоной кладбища
(полес. свяченой земли), не создать новых прецедентов таких "ходов" из
области смерти, угрожающих живым. С другой стороны, обряд должен помочь
умершему пересечь трудно преодолимую границу двух миров (воплощаемую в
образах стеклянной горы, огненной реки, брода, неприступной стражи и др.).
______________
* Колодец тесно связан с представлениями о загробном мире: см. гадания у
колодца, вызывание дождя у колодца, блг. таласъм, нечистый дух (явно
связанный с "заложными"), который у колодца плаши (пугает), весь в белом
(комр.). Из собственного погребального материала можно привести приметы;
глядеть во сне в колодец - к смерти; игру колотез на похоронах (косое.
[Гнатюк 1912,265]); обычай вешать по утопленнику веревку на колодец (костр.
[Смирнов 1920,23]).
** В дупло в корнях змеи уползают в Вирай.

Однако дом и кладбище не только противопоставлены как полюса перехода:
в определенном аспекте своей семантики они тесно сближены. Лексика "дома"
настолько тесно связалась с обозначениями гроба, могилы (хата, къша, куща,
хоромина, домовище и т. п.), что можно встретить табуирование употребления
слова дом по отношению к жилищу: "В с. Богодухове (Орл. губ.) и смежных
селениях не говорят: "Иду домой", а "Иду ко двору". Домой - это значит на
погост" [Иванов 1900,118]. (Подобное обратное действие метафоры наблюдается
относительно употребления дед и бабка - см. главу 5.) Гроб и могила
представляются в обрядовых диалогах и причети новым домом - но и дом
осмысляется как нечто, в противоположность двору связанное с подземельем