"Дэвид Седарис. Одень свою семью в вельвет и коттон " - читать интересную книгу автора

Мне казалось, что именно страх перед преждевременными родами удерживал
миссис Уинтерс от новой попытки, и это было печально, тем более что она
хотела иметь большую дружную семью. Наверное, у нее было свое представление
о большой дружной семье, и вечеринка с ночевкой и измазанный кетчупом нож
вписывались в это представление. В ее присутствии мы играли в игры, но, как
только она пожелала нам спокойной ночи, я понял, что мне капец.
Удостоверившись, что родители заснули, Уолт налетел на Дэйла
Гаммерсона с криком: "Сиськокрут!!!" Брэд Клэнси включился в игру, и когда
они закончили, Дэйл поднял рубашку, показывая свои соски, скукоженные и
покрасневшие, как кусочки папперони, оставшиеся в опустевшей коробке из-под
пиццы.
"Боже мой", - воскликнул я, с опозданием понимая, что веду себя, как
девчонка. Правильной реакцией было бы посмеяться над Дэйлом, а не
размахивать руками и верещать: "Что же они сделали с твоими бедными
сосками! Может, приложить к ним лед?"
Уолт сразу воспользовался моей глупостью.
- Ты только что сказал, что хочешь приложить лед к соскам Дэйла?
- Ну... не лично я, - сказал я. - Я имел в виду вообще... Все вместе.
Или Дэйл может сделать это сам, если ему захочется.
Уолт перевел взгляд с моего лица на грудь, и затем я оказался в самом
центре вечеринки. Дэйл, который еще не вполне владел своими руками, сел мне
на ноги, пока Брэд и Скотт Мальборо прижимали меня к ковру. Мою рубашку
подняли, рот закрыли рукой, и Уолт сжал мои соски, выкручивая их туда-сюда,
словно пару упрямых и неподатливых шпингалетов. "А теперь кому нужен лед? -
сказал Уолт. - А теперь кто считает себя чертовой школьной медсестрой?"
Когда-то мне было жалко Уолта, но теперь, когда мои глаза были влажными от
боли, я понял, что малютка Лорен поступила разумно, рано уйдя из жизни.
Когда меня наконец-то отпустили, я поднялся наверх и стал возле окна
кухни, осторожно сложив руки на груди. Мой дом находился в низине. Его не
было видно с улицы, но я мог разглядеть свет фонарей над дорожкой к дому.
Страшно хотелось уйти, но если бы я ушел тогда, насмешкам не было бы конца.
Ребеночек заплакал. Ребеночку пришлось идти домой. Жизнь в школе стала бы
невыносимой, так что я отошел от окна и вернулся в подвал, где Уолт тасовал
карты над журнальным столиком. "Как раз вовремя, - сказал он. - Садись".
Я присел на пол и потянулся за журналом, стараясь вести себя так,
будто ничего не произошло.
- Я не очень-то люблю карты, так что, если ты не против, я просто
понаблюдаю.
- Фига с два понаблюдаешь, - сказал Уолт. - Это покер на раздевание.
Ты что - гомик, чтобы сидеть и смотреть, как четверо пацанов раздеваются?
Его логика была мне непонятна.
- Ну, разве мы не все будем на это смотреть?
- Видеть - возможно, но не наблюдать, - сказал Уолт. - Это большая
разница.
Я спросил, в чем же разница, но никто не ответил. Потом Уолт щелкнул
пальцами, и я сел за стол, молясь, чтобы произошла утечка газа или короткое
замыкание - все, что угодно, чтобы спасти меня от катастрофы покера на
раздевание. Для всех остальных голый мальчик был как лампа или коврик для
ванной, нечто знакомое и неинтересное, не стоящее внимания, но только не
для меня. Голый мальчик был тем, чего я желал больше всего на свете, и,