"Валентина Седлова. Семь-три, оператор " - читать интересную книгу автора

ответила, что она лично считает эти работы весьма талантливо исполненными
для пятилетнего ребенка. Тут преподавательница и поперхнулась. Она,
оказывается, решила, что перед ней работы минимум десятилетней девочки,
(пропустила весь разговор мимо ушей, как пить дать). Мама выяснила для себя
все, что хотела, вежливо отказалась от предложения привести своего
маленького вундеркинда на подготовительные курсы и покинула школу, имея в
голове готовый план. В соответствии с планом она уже через месяц через
знакомых нашла для Кристины наставника - мягкого и умудренного жизнью
художника, который согласился раз в неделю навещать ее, смотреть работы,
давать советы и отвечать на вопросы, если такие вдруг возникнут. Мама
справедливо боялась, что классическая школа убьет в Кристине всякое желание
творить, переведет его в ранг ремесленничества. Но рисование для Кристины
было большим, нежели просто способ проведения досуга или будущая профессия.
Это было ее окно общения с миром, и его ни в коем случае не следовало
перекрывать неуклюжими попытками что-либо "улучшить". Только поддержать,
ободрить, но не критиковать.
Наставник прекрасно понял замысел мамы и полностью оправдал возложенные
на него надежды. Кристина привыкла к нему где-то месяца через два. Даже если
она молчала и ничего не спрашивала, она не пропускала ни единого слова
художника и внимательно прислушивалась к советам. А они были простыми: твори
и пробуй новое. Видишь, птица кормит птенца? А представь, что ты сидишь на
соседней ветке. И ты тоже птица. Как ты это увидишь? А теперь ты тучка,
большая и белая. Ты хочешь напоить землю дождем, потому что ей жарко и
хочется воды. Помоги земле.
Образы, которые он рисовал в воображении, были простыми, но волнующими.
Они просили задуматься. Они заставляли почувствовать. И когда Кристина брала
в руки кисть, она была где-то там, далеко, с тучами и птицами, с дождем и
солнцем. Рука выводила картины сама по себе, словно перо самописца на
приборе, отвечая на неведомые импульсы, рождавшиеся изнутри.
Второй страстью Кристины были куклы. Куклы - это ее подруги, ее
наперсницы незамысловатых детских тайн. Никакие другие игрушки не трогали ее
сердце так, как куклы. Она каждой придумывала имя, записывала в специальный
блокнотик даты их "дней рождения", сама придумывала и шила им наряды из
пожертвованных мамой лоскутков и тесьмы. У каждой куклы была своя история и
свой характер. Куклы разговаривали друг с другом, иногда ссорились,
обязательно мирились, попадали в больницу, выздоравливали, в общем, вели
довольно активный образ жизни. Единственное, что они никогда не делали - это
не выходили замуж. Куклы-мальчики играли с куклами-девочками, ходили к ним в
гости, но никогда не становились их мужьями. Мама как-то раз спросила
Кристину об этом. Та долго думала и ответила: "Зачем им женится друг на
друге? Они и так все вместе. А женятся - будут порознь". Логика Кристины
отличалась странностью, но что-то в этом определенно присутствовало. Мама
решила, что всему свое время. А пока действительно рано об этом
задумываться.
Когда пришла пора идти в школу, беззаботное детство Кристины
закончилось. Казалось, каждый день нес с собой новые беды и огорчения.
Учиться ей в принципе нравилось, но вот если бы учеба еще проходила не в
стенах этих казематов, а дома! Отстраненную молчунью не любили
одноклассники, не всегда понимали учителя. Они пытались сделать Кристину
одним из винтиков машины образования, а она упорно не желала вписываться ни