"Валерий Сегаль. Освобождение беллетриста Р." - читать интересную книгу автора

Спустя еще три года я закончил университет и вернулся
в родной Армангфор. Я знал, что Робби мой земляк, но долгие
годы ничего про него не слышал, да и вспоминал о нем редко.

Мы встретились вновь много лет спустя, когда я уже
был известным писателем. Правда о Виньероне я еще всерьез не
помышлял, но Малый Ланком придавал мне вес в литературных
салонах и за их пределами. Мне было тридцать пять лет; со
стороны должно было казаться, что "по жизни" я совсем не плохо
провожу время; я тешил себя мыслью, что наконец-то нашел свое
призвание, и благодаря этому более или менее успешно
преодолевал характерный для этого возраста кризис. Как я теперь
понимаю, меньше всего мне в ту пору нужна была встреча с таким
человеком как Робби Розенталь.

Я хорошо помню тот вечер. В Лунном дворце отмечалось
тридцатилетие Линды Горовиц. Стояла прекрасная летняя ночь,
какие нечасто выдаются на Севере, зато мы их умеем ценить;
виновница торжества была прекрасна как всегда, но даже самым
прекрасным женщинам когда-нибудь исполняется тридцать лет. И
вот в самый разгар этой ночи, когда я, пользуясь тем, что Лиса
засела в баре с какими-то великовозрастными бездельниками,
подумывал приударить за Брендой, свободной старшей сестрой
именинницы, Робби и повстречался мне на бело-розовых мраморных
ступеньках Лунного дворца. Он оказался двоюродным братом
известной красавицы Линды Горовиц -- как часто близкие
родственники совершенно не подходят друг другу.

Он обрадовался мне, причем вроде бы искренне, я же
вероятно держался как безупречный светский лев случайно
повстречавший в аристократическом салоне знакомого дворника.
Выглядел Робби неважно. Он казался старше своих лет (мы с ним
ровесники), недорогой костюм сидел на нем мешковато, некогда
безукоризненно черные волосы теперь изрядно серебрились при
голубом свете Лунного дворца. Его сопровождала жена, которую он
представил мне с гордостью, нежно на нее глядя, -- весьма
миловидная, но несколько забитая молодая женщина. Она мне
понравилась, в особенности же ее имя -- София, -- впоследствии
я любил его использовать в коротких новеллах на лирические
темы.

Потом мы вчетвером (Бренда к нам присоединилась) еще
долго беседовали в летнем павильоне Лунного дворца. То была
дивная ночь, и она навсегда осталась бы для меня светлым
воспоминанием, если бы не трагические события, за ней
последовавшие. Так или иначе, но я вспоминаю с удовольствием,
как лесной аромат духов Бренды сливался с запахом обступавшей
нас со всех сторон сирени, как по-детски София радовалась
сладости южного игристого вина, и как она наивно признавалась,