"Валерий Сегаль. Освобождение беллетриста Р." - читать интересную книгу автора

что никогда еще не пила из хрусталя на свежем воздухе, и как
потом наступил рассвет, а меня уже искала Лиса, и как мы
расстались, ни о чем не договорившись.

И надо же было случиться, что уже неделю спустя я
вновь встретил Робби и Софию, -- на сей раз в опере. Мы сидели
далеко друг от друга -- у меня были гораздо более дорогие
места; но в антракте мы встретились, одновременно привлеченные
к одной и той же стойке не то волей провидения, не то
изысканным ароматом неведомого "театрального" кофе. Боюсь, что
я опять держался покровительственно, но они не обратили на это
внимания и пригласили меня к обеду на один из ближайших
вечеров. Мы обменялись наконец визитными карточками, и
вскорости я -- один, без Лисы (ей я не решился даже об этом
сказать) -- имел неосторожность нанести им визит. Я называю это
неосторожностью: литераторы бывают разные, но сыну господина Р.
во всяком случае не следует появляться в подобных домах. Однако
к тридцати пяти годам я настолько устал от подобных условностей
и предрассудков, что нарушать их стало для меня таким же
наслаждением, как для дурно воспитанного подростка курить в
школьном саду.

Розентали жили в приличном, но конечно далеко не
самом фешенебельном районе. Квартира была обставлена со вкусом,
что не могло являться заслугой Робби, зато делало честь Софии.
Мы славно отобедали: лесные грибы, затем салат из осетрины,
угорь, непонятно откуда взявшаяся сибирская водка -- Розентали
явно решили не ударить в грязь лицом. При этом Робби захмелел
изрядно; я что-то не припоминаю, чтобы в прежние годы он пил
водку. Потом мы перешли к кофе с ликером и болтали -- поначалу
мило и весело, но позднее Робби понесло.

Он говорил о социальном прогрессе и при этом
высказывал идеи, вероятно витавшие в воздухе с первых дней
существования нашей старой индустриальной системы. Робби и в
юности имел слабость к этим теориям, но теперь его взгляды
обрели стройность, а аргументы -- убедительность. Меня не надо
было агитировать в этом направлении: я никогда не питал особых
иллюзий на предмет сущности нашего общества и всегда считал,
что социальная справедливость рано или поздно восторжествует.
Другое дело, что, во-первых, я не видел в этом никакой выгоды
лично для себя, а во-вторых, предпочитал не высказывать вслух
свое на сей счет мнение. Однако в тот вечер я имел глупость
согласиться с Робби в ряде случаев, о чем очень скоро мне
пришлось пожалеть.

Прошло всего несколько дней, и Робби позвонил мне. Он
сказал, что хотел бы зайти, и я пригласил его, хотя с
удовольствием бы послал ко всем чертям. Не то, чтобы он мне не
нравился, но уже тогда я чувствовал, что он вносит в мою жизнь