"Камило Хосе Села. Улей" - читать интересную книгу автора

ради каких радостей жизни. Что весной, что осенью. Самое большое
удовольствие для нее - таскать взад-вперед свои килограммы вот так,
прохаживаясь между столиками. Когда остается одна, она курит дорогие
сигареты и пьет охен [2], опрокидывает рюмки охена одну за другой с утра до
вечера. После каждой кашлянет и улыбнется. Когда у нее хорошее настроение,
она усаживается в кухне на низком табурете и читает детективные романы -
чтоб побольше крови, так интересней. Тут же шутит с прислугой, рассказывает
об убийстве на улице Бордадорес или в андалузском экспрессе.
- Отец этого Наваррете был другом генерала дона Мигеля Примо де Риверы;
пошел он к генералу, стал на колени и говорит: "Ваше превосходительство,
ради Бога, помилуйте моего сына", - а дон Мигель, хоть сердце у него было
золотое, ответил: "Друг мой Наваррете, я не могу этого сделать, ваш сын
должен искупить свои преступления смертью".
"Вот это люди! - думает она. - Надо же иметь такую твердость!" Лицо у
доньи Росы все в пятнах, похоже, что она, как ящерица, постоянно меняет
кожу. Задумываясь, она машинально сдирает с лица полоски кожи, иной раз
длинные, как ленты серпантина. Потом, возвратившись к действительности,
снова принимается ходить между столиками, заговаривая с посетителями,
которых в душе ненавидит, и обнажая в улыбке неровные черноватые зубы.
Дон Леонардо Мелендес должен шесть тысяч дуро чистильщику обуви.
Чистильщик глуп как сивый мерин - да и похож на чахоточного сонного
мерина, - долгие годы он копил деньги, а потом возьми да и отдай все дону
Леонардо взаймы. Так ему и надо, простофиле. Дон Леонардо - проходимец,
живет тем, что выманивает у людей деньги и затевает аферы, которые никогда
не удаются. Не то чтобы плохо удаются, нет, просто не удаются, ни хорошо, ни
плохо. Дон Леонардо носит нарядные галстуки, мажет волосы фиксатуаром, очень
пахучим фиксатуаром, издалека слышно. Вид у него барский и апломб
невероятный, апломб человека, отлично знающего жизнь. Я бы не сказал, что он
так уж ее знает, но в одном ему не откажешь - держится он как человек, у
которого в кошельке всегда есть бумажка в пять дуро. Кредиторам своим он
плюет в лицо, а они, кредиторы-то, улыбаются ему и смотрят на него с
почтением, по крайней мере, внешним. Кое-кто, правда, подумывал подать в суд
и припереть его к стенке, но почему-то до сих пор никто не отважился начать
кампанию. Дон Леонардо ужасно любит щеголять французскими словечками, вроде
madame, rue, cravate, [3] и повторять "мы, Мелендесы". Дон Леонардо -
человек образованный, о чем хочешь может поговорить. Обычно он играет
две-три партии в шашки, а пьет только кофе с молоком. Если увидит, что за
соседними столиками курят сигареты, скажет этак деликатно: "Не найдется ли у
вас курительной бумаги? Хотел свернуть сигаретку, да вот бумаги не
оказалось". Ему, бывает, ответят: "Нет, не употребляю. А не хотите ли
готовую сигарету?..." Дон Леонардо делает неопределенную гримасу и чуть
медлит с ответом. "Ладно, выкурим для разнообразия. Мне, знаете ли,
фабричные сигареты не очень по вкусу". А иногда сосед скажет только: "Нет,
бумаги нет, очень сожалею", - и тогда дону Леонардо курить нечего.
Облокотясь на старый пятнистый мрамор столиков, посетители едва глядят
на проходящую мимо хозяйку, и смутные мысли проплывают у них в голове, мысли
об этой жизни, где, увы, все складывается не так, как могло бы сложиться,
где все понемногу приходит в упадок, а почему, никто даже не пытается
объяснить, указать хоть самую ничтожную причину. Мраморные столешницы были
прежде надгробными плитами, на некоторых еще сохранились надписи; слепой,