"Камило Хосе Села. Улей" - читать интересную книгу автора

проведя пальцами по нижней их стороне, мог бы прочитать: "Здесь покоятся
бренные останки сеньориты Эсперансы Редондо, скончавшейся в расцвете юности"
или "Почий с миром. Высокочтимый сеньор дон Рамиро Лопес Пуэнте. Заместитель
министра в министерстве экономики".
Завсегдатаи наших кафе - это люди, считающие, что все идет как положено
и не стоит труда пытаться что-либо улучшить. В кафе доньи Росы все
посетители курят, и большинство размышляет о жалких, но приятных и волнующих
мелочах, что заполняют или опустошают их жизнь. Одни молчат с мечтательным
видом, как бы предаваясь смутным воспоминаниям; другие сидят с отсутствующим
выражением лица, на котором блуждает улыбка, томная, умоляющая улыбка
усталой твари; третьи молчат, подперев голову рукой, и взгляд их полон тихой
грусти, как море в штиль.
Бывают вечера, когда разговор за столиками мало-помалу стихает,
разговор о кошках и котятах или о пайках, или об умершем мальчике, которого
кто-то никак не может вспомнить, о том самом мальчике - ну как же вы не
помните? - таком рыженьком, хорошеньком худеньком малыше лет пяти, он еще
всегда ходил в бежевой вязаной кофточке. В такие вечера чудится, что пульс
кафе бьется неровно, как у больного, что воздух становится более плотным,
более серым, хотя временами его пронизывает, будто молния, теплый ветерок,
неизвестно откуда повеявший, ветерок надежды, который на секунду прорывается
в душу каждого.

На дона Хайме Арсе градом сыплются опротестованные векселя, но он,
несмотря ни на что, держится гордо. Даже не поверишь, до чего в кафе все
известно. Дон Хайме, видите ли, попросил ссуду в каком-то банке, ссуду ему
дали, и он подписал векселя. Потом случилось то, что должно было случиться.
Он ввязался в дело, его обманули, он остался без единого реала, ему
предъявили векселя, а он заявил, что не может их оплатить. Дон Хайме Арсе,
судя по всему, человек честный, но неудачник, невезучий в денежных делах.
Очень трудолюбивым его, правда, не назовешь, но вдобавок ему еще и не везет.
Другие такие же лентяи, а может, и похуже, сумели провернуть два-три
выгодных дельца, нажили тысячи дуро, оплатили векселя и теперь покуривают
дорогие сигары да разъезжают в такси. Дону Хайме Арсе судьба не улыбнулась,
не повезло. Теперь он ищет себе занятие, но не находит. Он-то согласился бы
взяться за любое дело, какое подвернется, да ничего стоящего не попадается,
и он проводит дни в кафе, откинув голову на плюшевую спинку кресла и
созерцая позолоту потолка. Иногда он мурлычет себе под нос модный мотивчик,
отбивая такт ногой. Дон Хайме не любит думать о своих неудачах, по правде
сказать, он вообще не привык о чем-либо думать. Взглянет на зеркала и скажет
себе: "Кто это выдумал зеркала?" Потом уставится на кого-нибудь пристально,
даже нагло: "Интересно, есть у этой женщины дети? Нет, верней всего, старая
дева". "А сколько туберкулезных сидит сейчас здесь, в кафе?" Дон Хайме
свертывает тонкую, как соломинка, сигарету и закуривает. "Есть такие мастера
точить карандаши, что заострят грифель, как иголочку, и он не ломается". Дон
Хайме меняет положение, он засидел ногу. "Загадочная штука - сердце!
Тук-тук, тук-тук, и так всю жизнь, днем и ночью, зимой и летом".

У молчаливой женщины, которая всегда садится в глубине кафе, рядом с
лестницей, ведущей в бильярдную, меньше месяца назад умер сын. Мальчика
звали Пако, он собирался служить на почте. Сперва сказали, что у него