"Олег Селянкин. Казенный человек" - читать интересную книгу автора

труп часового.
- Спрячем в болоте, авось на него первое подозрение падет, - торопливо
доложил один из них.
Так и сделали. А знамя оторвали от древка, которое разломали на
кусочки, и так запрятали в лесу, чтобы фашисты не смогли их найти; не здесь,
вблизи поляны, а за многие километры от нее запрятали.
Само полотнище знамени даже не рассматривали: вот-вот спохватятся те
вояки, и тогда тут такое начнется!
Полотнище знамени Тименко, сложив в узкую полосу, обернул вокруг
живота, спрятал под простенькими мужицкими рубахой и пиджаком. Нет, он и не
помышлял себе присвоить общую славу, знамя взял исключительно потому, что,
попадись с ним здесь, на захваченной врагами земле, немедленная и
мучительная смерть обеспечена; а он - командир, он обязан самое тяжкое брать
на себя.
Отошли от поляны километра на два или три - сзади вспыхнула пальба. Она
гремела, ярилась, а восемь моряков все шли и шли, стремясь как можно дальше
уйти от нее. Впереди, палкой прощупывая тропинку (не заминирована ли?), -
Тименко...

Теперь Мухин уже не замечал, что у Тименко не по росту большой размер
ботинок, а лицо округлое, как шанежка. Человек как человек, даже
симпатичный.
Этими своими мыслями Василий Васильевич поспешил поделиться с
комиссаром. Тот, как обычно, терпеливо выслушал его откровения и спросил
неожидаемое:
- Между прочим, не знаешь, как они потом, с фашистским знаменем, шли?
Что на их долю выпало?
- У кого ни спрашивал, все отвечают: дескать, из Тименко только и
выжали, что нормально.
- Нормально... К твоему сведению: через линию фронта их из восьми
перешло только трое... А сказали тебе, что уже на нашей территории Петр
Лукич то проклятое знамя немедленно передал одному из матросов? Тяжело
раненному. Жить которому оставались считанные часы. Тот матрос и вручил эту
тряпку нашему командованию, его для истории и запечатлел фотограф.
Выложил это комиссар и ушел, оставив комдива один на один со своими
мыслями, размышлениями о жизни вообще и о сложности человеческой души, о
том, что каждый человек - задача с невероятным множеством неизвестных.
А еще через два дня Мухин вызвал, командира базы и спросил будто между
прочим:
- Помнится, у Тименко вышел срок носки кителя и брюк. Надеюсь, выдали
ему новые?
- Такому разве не выдашь? Он же почти кричал: "Я - человек казенный,
мне положено!"
В душе Мухина зародилось даже что-то похожее на одобрение настойчивости
Тименко. Дескать, только так и надо на вас, снабженцев, наступать, если вы
нормального слова не понимаете!
Командир базы не разгадал настроения комдива, он продолжил и вовсе с
неподдельным возмущением:
- Самое обидное - только получил те китель и брюки, немедленно упаковал
их и оформил посылочкой. Куда, спрашивается, пошло казенное имущество, в