"Олег Селянкин. С днем рождения, минер!" - читать интересную книгу автора

отдайте своему непосредственному начальнику.
- Простите, а если он бессилен решить вопрос, который я ставлю? -
впервые прозвучал в палатке командующего голос Варзина.
- Он передаст высшему начальнику, - бодро начал командующий, вдруг
неопределенно хмыкнул и уже совсем другим тоном, не поучающим, а несколько
удивленным и одобряющим: - Оказывается, ты не так прост, как кажешься...
Ускорил продвижение своей идеи?.. Мог бы и матроса поставить к пулемету...
- Извините, товарищ адмирал, но именно этого я позволить себе не мог. И
вы сами прекрасно знаете, почему...
- Молчать! - опять взвился до крика голос командующего. - И чтобы
впредь ничего подобного не было! Сам за тобой теперь доглядывать буду!..
Прошло еще какое-то время, и мы заметили, что Варзин перестал без
вызова врываться к командиру бригады, что теперь, когда даже вызывали, он
садился у самого выхода и рта не раскрывал, только пометки в блокноте делал,
как примерный школяр. Одни из нас решили, что до него наконец-то дошли
основы воинской службы, но кое-кто высказал мысль, что после такого
разговора с командующим он стал побаиваться начальства. В эту же строку
приплели и то, что даже на своих подчиненных матросов он ни разу голоса не
повысил. Правда, отметили - просьбы Варзина выполнялись матросами быстрей,
чем иное приказание, отданное громовым голосом и с соблюдением всех уставных
формальностей. А почему так - не задумывались, война ежечасно поважнее
задачи ставила.
Летом сорок третьего года произошел такой случай.
Мы уже ученые были и теперь по ночам не обозначали судовой ход огнями
бакенов, створов и перевальных столбов. А Волга - широка, особенно в
весеннее половодье. В ином месте судовой ход под самым правым берегом, а она
километра на два размахнулась. Вот и получалось частенько так, что немцы
бросали мины на затопленные пески. Естественно, когда вода спала, обсохли
некоторые их гостинцы.
Битва за Волгу уже к победному концу подошла, ну и зачастили к нам
различные поверяющие. Среди них попадались и такие, которые хотели
непременно участвовать хоть в какой-то боевой операции.
Очередной поверяющий - капитан первого ранга, - узнав, что на обсохших
песках лежит мина и ее будут разоружать, заявил тоном, исключающим отказ:
- Думаю, мне будет предоставлена возможность проверить работу ваших
минеров?
И командир бригады дал поверяющему один из штабных полуглиссеров.
Ночью бушевала гроза, дождь хлестал, как из пожарного рукава, и к утру,
когда он угомонился, в воздухе не было ни пылинки, дубки прибрежные - все
умытые, ветром причесанные, а Волга - без единой гневной морщинки. До того
все красиво и мирно было, что даже волны, поднятые катерами, отбежав от них
немного, казалось, поспешно вплетались в струи основного течения.
Самое вроде мирное утро было, а на выбеленных солнцем песках лежал
металлический цилиндр более метра длиной. В нем таилась смерть: без малого
тонна взрывчатки. Она только и ждала оплошки минера, чтобы разнести в клочья
и его, и эту нежную тишину пробуждающегося дня.
На войне человек постоянно слышит грохот взрывов, рев множества
моторов. На войне человек очень хорошо узнает смерть и поэтому проникается
особым почтением ко всему земному, начинает уважать и ценить то, чего,
бывало, не замечал раньше. Вот и матросы-минеры, готовя Варзина к работе,