"Николай Семченко. ...что движет солнце и светила " - читать интересную книгу автора

потому в объяснениях не нуждается. Хотя объяснить, конечно, можно все.
Но отчего с ним никогда не было безумств и что такое настоящее
желание, он, наверное, не знал. А впрочем, знал. Вот как это бывает:
Если б я был твоим рабом последним,
сидел бы я в подземелье
и видел бы раз в год или два года
золотой узор твоих сандалий,
когда ты случайно мимо темниц проходишь, и стал бы
счастливей всей живущих в Египте.
Ах, Кузмин, волшебник Кузмин! О самом сложном он говорит на редкость
просто и по-детски бесхитростно, но при этом построение фразы изумительное,
рисунок как бы акварельный, слегка размытый, но дышит отчетливыми линиями,
все видишь ясно, и как это, интересно, получается так, что
безыскусственность создает неожиданную, осязаемую остроту впечатления? Но в
лекции он будет завтра говорить совсем о другом. О том, как Кузмин
преодолевал символизм, писал не о тех героях, что он не из тех, к кому
постоянно возвращаются, он - факт литературной истории, памятник
литературы, и знать его нужно, чтобы понять пути развития русской поэзии.
- Ах, чушь какая! - сказал Игорь Николаевич.
- Ну, не скажите! - отозвался женский голос. - Импорт! Три штуки
стоит!
Он очнулся. Оказывается, перед его носом две женщины рассматривали
белую майку с яркими рисунками и обсуждали ее качество.
- Извините, - пробормотал Игорь Николаевич. - Это я сам себе...
На следующей остановке он вышел. В детский сад он успел вовремя.
Сынишка обрадовался, принялся рассказывать о какой-то Ане Селиной, у
которой был день рождения и она угощала всех шоколадным тортом, а потом все
дети пели, танцевали, водили хоровод...
Игорь Николаевич слушал его, кивал, что-то отвечал на вопросы и
чувствовал, как к нему возвращается обычное спокойствие и уверенность.
"Порча"> его прошла, и он был этому рад, но по-прежнему не хватало по утром
пяти минут, всего пяти минут! Правда, он просыпался теперь раньше и,
преисполненный нежности и ощущения в себе силы, осторожно будил Ольгу
губами. И она, еще сонная, уютно- теплая, поворачивалась к нему лицом и,
глаз не открывая, обхватывала шею и крепко-крепко прижималась всем телом,
таким родным и желанным. В эту минуту он вспоминал Лену - ту, из
безвозвратной своей юности, а может, даже и не ее вспоминал, а себя,
живущего без оглядки, сильного и ловкого. Но Ольга об этом даже не
догадывалась. Они так привыкли друг к другу, что давным-давно обходились
без слов. Лишь бы "порча" не повторилась...


ЯБЛОКИ ДАЛЕКОГО ДЕТСТВА

А потом он вынул из кармана своего кителя золотисто-зеленую коробку
"Герцеговины Флор", помял папиросу между пальцами, прикурил и спросил:
- Ну что ты, Паша? Обиделся? Я хотел показать, как развести костер
побыстрее. Видишь, как хорошо горит...
Конечно, у меня получалось не так ладно, может, бумага была сыроватой,
да и сухие веточки я положил не сверху, а снизу - надо было шалашиком их