"Николай Семченко. ...что движет солнце и светила " - читать интересную книгу автора - Ну что, брат Паша, забыла нас Марина? - спросил меня однажды Иван. -
Забыла! А ведь она у меня вот где осталась, - и крепко-крепко стиснул куртку в области сердца. - Бывало, спросит меня: "Вань, когда ты меня бросишь?" А я говорю: "Никогда!" Она и расхохочется: "Правильно. Потому что первой брошу я." Так и вышло. Эх, брат Паша, ходи по земле, не отрывайся от нее и живи так, как получится, иначе - хана... Он помолчал, задумчиво попыхтел сигареткой и совсем тихо сказал: - А теперь будто пластинка во мне крутится, и музыка - чудная, одному мне слышная, а как о ней словами рассказать, не знаю. И такая тоска, брат, берет, что одно спасение - Полина. Жил с ней рядом, а ведь не видел... Примерно так он со мной говорил, то ли хмельной, то ли уже больной - через несколько дней с ним что-то нехорошее случилось: схватил нож, ударил тетю Полю, та сумела выбежать, заорала, и кое- как соседям удалось Ивана усмирить. Его отправили в нервную больницу, откуда выпустили не человека, а тень - худого, с темными кругами под глазами, будто замороженного: двигался осторожно, словно хрустальную вазу в гололедицу нес. - Зря мы эту Марину в квартирантки брали, - сокрушалась мама. - Что о нас люди теперь подумают? Двух мужиков с ума свела, а ведь ни рожи, ни кожи, прости Господи! - И не говори, - откликался отец, и его лицо как-то странно менялось: будто легкая тень от облака скользила по нему. - Ну их к черту, этих квартиранток, одни хлопоты с ними. Никого больше не возьмем, пусть комната пустой стоит: будем в ней яблоки на компот сушить... Яблоки лежали на полу, на столе, на подоконнике. Самые крупные мама мыла и закатывала в банки. Те, что помельче, с полосатыми боками, шли на Компот из них чуть кислил, и я его не любил. *** Через много-много лет, когда женщина, которую я любил, ни с того ни с сего вдруг вышла замуж за моего лучшего друга, я взял отпуск и уехал в Тбилиси. И вот там, сидя в ресторанчике на Мтацминде - Святой, горе, я, кажется, увидел Марину, а может, и не ее, а очень похожую женщину. Она равнодушно пригубливала бокал светлого виноградного вина и, наклонив голову, без всякого интереса слушала то, что ей говорил солидный господин в безупречно строгом костюме. Пока я разглядывал их и размышлял, подойти к ним или нет, появился длинный, худой грузин в клетчатой кепке и, как-то странно сгибаясь и кланяясь, сказал им несколько слов. Господин встал и, небрежно бросив на стол несколько купюр, подал руку женщине. Она, смеясь, выхватила из букета, перевитого золотыми и серебряными ленточками, желтую розу и, помахивая ею, оперлась на плечо спутника. И пока они шли к машине, все, кто сидел на открытой веранде, не могли отвести от них глаз. - Вах, веревки вьет из такого человека! - сказал сосед по столу. - Говорят, каждый день ей привозят из оранжереи специальный букет. И чтобы обязательно в нем была желтая роза. Я спросил, кто эта женщина, и сосед горячо сказал что-то по- |
|
|