"Мария Семёнова. Волкодав: Истовик-камень" - читать интересную книгу автора Когда начали раздавать кашу, Харгелл подошёл к клетке и стал обращаться к
мальчишкам поочерёдно на всех наречиях, которые знал, начиная со своего родного нарлакского. И скоро пришёл к выводу, что народ веннов обитал действительно где-то далеко и притом в отчаянном захолустье, там, где не имели понятия о языках великих торговых держав. Харгелл был уже готов махнуть на свою затею рукой, потом вспомнил, что продавшие рабов вроде бы упоминали северные края, и решил наудачу испытать сегванскую речь. Хотя на сегванов - что береговых, что островных - юные невольники были похожи меньше всего... И вот тут ему неожиданно повезло. При первых же словах на лице напряжённо слушавшего Волчонка отразилось искреннее облегчение. - Я понимаю тебя, - сказал он Харгеллу. Выговор был довольно неуклюжим (как, впрочем, и у самого надсмотрщика), но вполне членораздельным. - Ты забыл добавить "господин", - наставительно поправил Харгелл. Жизнь научила его: в таких вещах раба следовало вразумлять без промедления. И без поблажек. - Я... недавно, - медленно ответил Волчонок. - Я ещё не привык... - Господин! - Г-господин... В руках у Харгелла была длинная палка, необходимая в его ремесле. А может, просто урок оказался не первым. Довольный надсмотрщик посмотрел на Щенка и обратил внимание, что тот, оказывается, впервые утратил невозмутимость: сидел напрягшись всем телом, и глаза у него были весьма нехорошие. Харгелл даже подумал, что парень был странно похож на своего четвероногого тёзку... на взъерошенного пёсьего детёныша, из которого обещает вырасти ого-го какой Пёс. С во-о-от такими них дурь, очень скоро превращаются в опасных рабов. Не успеешь оглянуться, как щенячью шёрстку заменит щетина свирепого кобеля... "Впрочем, - сказал он себе, - мне-то что за печаль? Всё равно скоро его продавать..." - А этот, - спросил он Волчонка, - тоже понимает меня? - Да... господин. Он умеет говорить по-сегвански. - Тогда почему он ведёт себя так, словно Боги забыли наделить его речью? - Он не любит сегванов... - Не слышу! Волчонок спохватился: - Он не любит сегванов, господин. У них было немирье, и он поклялся о мести. - А почему ты сидишь просто так, а он - на цепи? Из-за побегов небось? Говорят, он даже кровь кому-то пустил? Волчонок оглянулся на своего товарища. Надо было отвечать, и он проговорил неохотно, словно совершая вынужденное предательство: - Он сын кузнеца, господин, и дважды открывал замок, которым запирается клетка, - Это правда? - Харгелл живо повернулся к Щенку. - Ты! Тебя спрашиваю! Тот не пожелал открыть рот, и Харгелл ткнул его палкой. Ткнул умело, больно, в рёбра. Со второго раза Щенок поймал и перехватил палку. Надсмотрщик, понятно, её тотчас высвободил, но про себя отметил, что рука у Щенка оказалась на удивление сильная. Паренёк между тем посмотрел на него серо-зелёными глазами и плюнул сквозь решётку. Не в Харгелла - просто так, наземь. И отвернулся. Харгелл отлично знал подобное состояние, которое переживает иной пленник, только что проданный в рабство: "Ну, бейте, убивайте меня, я вам покажу, как |
|
|