"Мария Семёнова. Волкодав: Истовик-камень" - читать интересную книгу автора

Когда начали раздавать кашу, Харгелл подошёл к клетке и стал обращаться к
мальчишкам поочерёдно на всех наречиях, которые знал, начиная со своего родного
нарлакского. И скоро пришёл к выводу, что народ веннов обитал действительно
где-то далеко и притом в отчаянном захолустье, там, где не имели понятия о
языках великих торговых держав. Харгелл был уже готов махнуть на свою затею
рукой, потом вспомнил, что продавшие рабов вроде бы упоминали северные края, и
решил наудачу испытать сегванскую речь. Хотя на сегванов - что береговых, что
островных - юные невольники были похожи меньше всего...
И вот тут ему неожиданно повезло. При первых же словах на лице напряжённо
слушавшего Волчонка отразилось искреннее облегчение.
- Я понимаю тебя, - сказал он Харгеллу. Выговор был довольно неуклюжим
(как, впрочем, и у самого надсмотрщика), но вполне членораздельным.
- Ты забыл добавить "господин", - наставительно поправил Харгелл. Жизнь
научила его: в таких вещах раба следовало вразумлять без промедления. И без
поблажек.
- Я... недавно, - медленно ответил Волчонок. - Я ещё не привык...
- Господин!
- Г-господин...
В руках у Харгелла была длинная палка, необходимая в его ремесле. А может,
просто урок оказался не первым.
Довольный надсмотрщик посмотрел на Щенка и обратил внимание, что тот,
оказывается, впервые утратил невозмутимость: сидел напрягшись всем телом, и
глаза у него были весьма нехорошие. Харгелл даже подумал, что парень был
странно похож на своего четвероногого тёзку... на взъерошенного пёсьего
детёныша, из которого обещает вырасти ого-го какой Пёс. С во-о-от такими
зубами... Харгеллу это не понравилось. Строптивые юнцы, если сразу не выбить из
них дурь, очень скоро превращаются в опасных рабов. Не успеешь оглянуться, как
щенячью шёрстку заменит щетина свирепого кобеля... "Впрочем, - сказал он себе,
- мне-то что за печаль? Всё равно скоро его продавать..."
- А этот, - спросил он Волчонка, - тоже понимает меня?
- Да... господин. Он умеет говорить по-сегвански.
- Тогда почему он ведёт себя так, словно Боги забыли наделить его речью?
- Он не любит сегванов...
- Не слышу! Волчонок спохватился:
- Он не любит сегванов, господин. У них было немирье, и он поклялся о
мести.
- А почему ты сидишь просто так, а он - на цепи? Из-за побегов небось?
Говорят, он даже кровь кому-то пустил?
Волчонок оглянулся на своего товарища. Надо было отвечать, и он проговорил
неохотно, словно совершая вынужденное предательство:
- Он сын кузнеца, господин, и дважды открывал замок, которым запирается
клетка,
- Это правда? - Харгелл живо повернулся к Щенку. - Ты! Тебя спрашиваю!
Тот не пожелал открыть рот, и Харгелл ткнул его палкой. Ткнул умело,
больно, в рёбра. Со второго раза Щенок поймал и перехватил палку. Надсмотрщик,
понятно, её тотчас высвободил, но про себя отметил, что рука у Щенка оказалась
на удивление сильная. Паренёк между тем посмотрел на него серо-зелёными глазами
и плюнул сквозь решётку. Не в Харгелла - просто так, наземь. И отвернулся.
Харгелл отлично знал подобное состояние, которое переживает иной пленник,
только что проданный в рабство: "Ну, бейте, убивайте меня, я вам покажу, как